Кругосветное путешествие короля Соболя - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Кристоф Руфен cтр.№ 63

Но главное отличие по сравнению с нашим первым пребыванием заключается в том, что мы больше не изгнанники. Отныне мы связали свою судьбу с определенной землей и определенным народом. Не было и дня, чтобы, глядя на серое небо над оцинкованными крышами, мы не думали с нежностью о нашем доме в Луисбурге под крышей из пальмовых листьев, о мощной природе нашего острова с его неистовым солнцем и жестокими дождями, каких не знает вялый климат Европы. Конечно, мы нашли во Франции ту же страсть к морским экспедициям, но она совершенно иного свойства. Речь теперь идет не об исследованиях, а о покорении. На просторах северной части Тихого океана, от Аляски до Японии, где пролегало наше плаванье десять лет назад, европейские нации теперь ведут войну не на жизнь, а на смерть. Кук водружал британский флаг везде, где только мог. Испанцы множили свои экспедиции, а русские распространили захватнические рейды на американское побережье. В ответ король Франции и его министры послали морскую флотилию во главе с неким Лаперузом…

А именно этот офицер командовал эскадрой на Французском острове и был одним из тех, кто чернил нас в глазах короля.

В таких обстоятельствах наш план по созданию на Мадагаскаре суверенного, независимого государства мог вызвать только улыбку.

Мы отбыли из Франции, пока нас принимали за мечтателей и прежде, чем объявили бы преступниками. Мы перебрались в Англию. Хотя там нас приняли лучше, мы вскоре поняли, что англичане слушают нас, только чтобы получить сведения о намерениях французов и противодействовать им. Судьба мальгашей заботит их не больше, чем других.

Потом мы списались со многими влиятельными персонами в Голландии и Португалии. Ответ был всегда один и тот же: переходите к нам на службу, помогите нам покорить этот остров, и вы будете осыпаны титулами и почестями.

Август впал в отчаяние. Он начал склоняться к моей точке зрения. Как вы знаете, я не была сторонницей его идей о великом внедрении цивилизации или того, что себя цивилизацией считает. Я оставалась на позициях, которые были изложены в небольшой работе, которую мне читал Дидро и которую он, как я с сожалением узнала, до сих пор не опубликовал. Он назвал ее «Добавление к „Путешествию Бугенвиля“», и мне бы очень хотелось, чтобы в один прекрасный день она увидела свет. Это единственный автор, который говорит о дикарях с долей проницательности, как мне кажется. Он не рассуждает, пытаясь доказать, добры они по природе своей или злы. Они такие, какие есть, и наши усилия их «возвысить» в конце концов их развращают и подчиняют.

Я не стану сейчас возвращаться в тому спору. Вы вправе не соглашаться со мной. В любом случае вопрос так более не стоит. Мы пришли туда — и они переменились, будущее покажет, к добру или худу. На сегодняшний день проблема в том, чтобы выяснить, могут ли народы, принадлежащие к разным цивилизациям, встретившись, сохранять уважение друг к другу и бережное отношение к свободе, или же все неизбежно должно завершиться, как того желают французы и другие европейские нации, покорением и господством. Вот единственный вопрос, который имеет смысл обсуждать.

Так вот, ответ, дорогой господин Франклин, заключается именно в вас. К такому выводу мы пришли во время нашего пребывания в Лондоне. Многие рассказывали нам о том, как повлиял на вас собственный приезд в Англию. Вы прибыли туда как представитель колоний, оставаясь при этом роялистом, благожелательно настроенным к англичанам, признающим их власть и желающим только одного — чтобы они позволили мирно развиваться своим американским владениям. Вы уехали, разочаровавшись в этих воззрениях и сделавшись сторонником идеи независимости.

Поразмыслив над этим, мы пришли к выводу, что, сами того не ведая, шли по вашим стопам. В свое время мы приехали во Францию с желанием преподнести Мадагаскар королевской короне и с надеждой, что она будет уважительно относиться к своим новым подданным. И мы покинули Францию с глубоким убеждением, что только борьба и суверенитет позволят той земле сохранить свободу и человеческое достоинство. В итоге ваш пример может послужить всем, и мы подумали, что если есть народ, способный оказать этому острову бескорыстную помощь и поддержку, которая не будет лишь маской, скрывающей стремление к подчинению и захвату, то это именно ваш.

Вот так. Одним словом, мы здесь, чтобы организовать новую экспедицию на Мадагаскар. Она привезет на остров ремесленников, управленцев, земледельцев, которых там не хватает. Они обоснуются там, уважая существующие на острове законы. Как только это предприятие будет завершено, королевское правление Августа перестанет быть необходимостью и остров станет управляться силой собственной конституции, благодаря которой и аборигены, и приезжие будут совместно принимать решения.

Мы торжественно просим вас, господа, поддержать нас в этом начинании.

Франклин, слушая ее рассказ, оживился. Он не сводил с Афанасии глаз и закрывал их только для того, чтобы насладиться ароматом ее духов, который доносился до него, когда она подчеркивала свои слова грациозным жестом. Он уже собирался открыть рот, чтобы ответить, когда вставший Джефферсон заговорил первым:

— Мы благодарим вас за это предложение, мадам, и гордимся тем, что американская Декларация независимости смогла послужить примером для других народов. Однако вы должны принять во внимание, что наша революция еще очень молодая и хрупкая. Англия всячески пытается удержать свои права на колонии. Следует опасаться войны, и именно готовясь к ней, я и отправляюсь во Францию в поисках союзников.

Остров, который вы избрали своим домом, располагается в зоне, на которую у французов есть свои виды. Любое вмешательство с нашей стороны, имеющее целью помешать им, может расцениваться как недружественный жест, чего мы ни в коем случае не желаем. Поэтому я опасаюсь, что вы зря проделали весь этот путь.

Сначала Франклин слушал речь Джефферсона с почтительностью. Он не очень в нее вдумывался, слишком довольный приятным оживлением в своем доме. Но по мере того как слова Джефферсона проникали в его сознание, Франклин мрачнел.

— Как! — внезапно запротестовал он, не позволив новому послу завершить свою тираду. — Разве таков должен быть ответ, достойный нашей Родины? Мы зажгли в мире маяк, эта женщина права, маяк свободы. И мы никого не можем упрекать за то, что он пользуется им как ориентиром. Следует ожидать, что завтра многие другие присоединятся к нам или обратятся за помощью, чтобы и они, в свою очередь, могли добиться независимости.

В сущности, сам Мадагаскар не имел для Франклина никакого значения. Он видел в нем только первый акт новой истории, в написании которой сам принимал непосредственное участие. А главное, это происшествие всколыхнуло в нем злость на неблагодарных, сдавших его в архив после возвращения. Несколько дней назад они нанесли ему нестерпимое оскорбление: его, создавшего американскую почту, лишили ранее пожалованного освобождения от гербового сбора ^[50], которое, по его мнению, должно было действовать пожизненно.