Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Пинкер cтр.№ 86

Страница

Как классифицировать эту омерзительную практику? Была ли это одна длительная война между арабами и неграми, длившаяся 2000 лет и окончившаяся в 1880 году? Если так, то она стала причиной самого большого количества смертей за всю историю войн. Однако, судя по описанию Коупленда, кажется более целесообразным расценивать охоту за рабами как длительную серию небольших фатальных конфликтов между арабскими караванами и негритянскими племенами или деревнями с магнитудой 1, 2 или 3. Точная статистика недоступна ^[513].

Она недоступна и для 80 латиноамериканских революций, 556 крестьянских бунтов в России и 477 конфликтов в Китае. Ричардсон знал о них, но включить в свои подсчеты не смог ^[514].

Тем не менее Ричардсону удалось зафиксировать шкалу на уровне магнитуды 0, добавив статистику убийств, которые можно считать конфликтом с числом жертв 1 (так как 10° = 1). А на аргумент Порции из шекспировского «Венецианского купца», что не следует путать убийство с войной, убийство — отвратительное преступление из корысти, а война — дело геройства и патриотизма, он отвечает: «И то и другое — смертоносные конфликты. Неужели вас никогда не ставил в тупик вопрос, почему убийство одного — зло, а десяти тысяч — славное деяние?» ^[515]

Затем Ричардсон проанализировал 315 конфликтов (не обладая компьютером), чтобы представить общую картину человеческого насилия, и проверил несколько гипотез, предложенных историками и его собственными предубеждениями ^[516]. Большинство из них не выдержали столкновения с фактами. Общий язык враждующих группировок (вопреки «надежде», давшей имя языку эсперанто) не снижает вероятности того, что они вступят в войну, — вспомним о большинстве гражданских войн или о войнах между странами Южной Америки в XIX в. Экономические показатели тоже плохая основа для прогнозов: например, не происходит никаких систематических нападений богатых стран на бедные и наоборот. Войнам, как правило, не предшествует гонка вооружений.

Но кое-какие обобщения подтвердились. Устойчивые правительства подавляют назревающие конфликты: народ по одну сторону национальной границы с меньшей вероятностью вступит в гражданскую войну, чем в межгосударственную с людьми по другую сторону границы. Чаще в войну вступают соседние страны, но большие державы воюют со всеми подряд, поскольку империи, расширяясь, превращают в своих соседей почти всех. Общества, исповедующие воинственные идеологии, ввязываются в войны чаще других.

Но самые убедительные открытия Ричардсона касались статистических паттернов войн. Три сделанных им вывода надежны, глубоки и очень недооценены. Чтобы понять их, нам придется углубиться в парадоксы теории вероятности.

~

Представьте, что вы живете в месте, куда с одинаковой вероятностью на протяжении всего года может ударить молния. Предположим, что удары молний случайны: вероятность удара каждый день одинакова, и в среднем молния бьет один раз в месяц. Сегодня, в понедельник, в ваш дом попала молния. В какой из дней вероятность попадания следующей молнии в ваш дом будет наиболее высокой?

Ответ: завтра, во вторник. Вероятность, конечно, не очень велика; примерно 0,03 (одна молния в месяц). Теперь подумайте о том, каковы шансы, что молния ударит послезавтра, в среду. Чтобы это случилось, должны быть выполнены два условия. Во-первых, молния должна ударить в среду, вероятность чего равна 0,03. Во-вторых, молния не должна ударить во вторник, иначе днем следующего удара станет вторник, а не среда. Следовательно, чтобы вычислить вероятность удара молнии в среду, нужно умножить вероятность, что молния не ударит во вторник (0,97 или 1–0,03), на вероятность, что молния ударит в среду (0,3), что равно 0,0291, а это чуть меньше, чем вероятность удара во вторник. Как насчет следующего четверга? Чтобы молния ударила в четверг, она не должна ударить ни во вторник (0,97), ни в среду (0,97), но должна ударить в четверг, так что шансы равны 0,97 × 0,97 × 0,03 = 0,0282. Вероятность удара в пятницу будет равна 0,97 × 0,97 × 0,97 × 0,03 = 0,0274. С каждым днем вероятность понижается (0,03 … 0,0291… 0,0282… 0,0274), потому что для того, чтобы конкретный день стал тем самым днем, когда ударит молния, необходимо, чтобы она не ударила ни в один из предыдущих дней, и чем этих дней больше, тем меньше шансы, что серия продолжится. Точнее, вероятность этого снижается экспоненциально, с ускорением. Вероятность же того, что следующая молния ударит через 30 дней, равна 0,97²⁹ × 0,03, то есть чуть больше 1 %.

Почти никто не в состоянии понять это правильно. Я провел интернет-опрос сотни пользователей, выделив курсивом слово «следующий», так что не заметить его было невозможно. Шестьдесят семь человек решили, что «каждый день имеет равные шансы». Но этот ответ, хоть и кажется интуитивно верным, ошибочен. Если каждый день может оказаться тем самым днем, тогда вероятность, что молния ударит через 1000 лет, будет равна вероятности, что молния ударит через месяц. Это означало бы, что у дома равные шансы как тысячу лет простоять, не пострадав от молнии, так и пострадать от нее в следующем месяце. Из оставшихся респондентов 19 подумали, что самая высокая вероятность наступит через месяц. И только пятеро из 100 ответили правильно: завтра.

Удары молний — это пример того, что статистики называют процессом (или потоком) Пуассона, названным в честь математика и физика XIX в. Симеона Дени Пуассона. В процессе Пуассона события возникают постоянно, случайно и независимо друг от друга. В каждый момент времени владыка небес Юпитер кидает кости, и, если выпадает двойка, он мечет стрелу молнии. В следующий момент он кидает кости вновь, абсолютно забыв, что случилось мгновение назад. По причинам, о которых мы сейчас узнали, в процессе Пуассона интервалы между событиями распределены экспоненциально: существует много небольших интервалов, а с увеличением их длительности интервалов становится все меньше. Из этого следует, что события, которые возникают случайным образом, скорее всего, будут «группироваться», собираться в кластеры, ведь чтобы распределить их во времени с равными интервалами, нужен неслучайный процесс.

Человеческому уму очень сложно осознать этот закон теории вероятности. Студентом я работал в лаборатории слухового восприятия. В одном эксперименте испытуемый, услышав сигнал, должен был немедленно нажать кнопку. Сигналы поступали случайным образом, в соответствии с процессом Пуассона. Испытуемые, такие же студенты, как я, знали это, но, как только эксперимент начинался, они выбегали из кабинки, чтобы сообщить: «Ваш генератор случайных событий сломался. Сигналы идут группами. Они звучат как бип-бип-бип-бип-бип… Бип… бип-бип… бипи-ти бипи-ти бип-бип-бип». Они не осознавали, что случайность звучит именно так.

Страница