Дурная кровь - читать онлайн книгу. Автор: Роберт Гэлбрейт cтр.№ 173

– Вот бедолага, как медом ему тут намазано.

– Да уж, – согласился Страйк. – Третье посещение за последние десять дней.

– Он мне грит: не могу, дескать, удержаться. Дескать, стресс там снимаю.

– И как это согласуется с его суицидальными мыслями?

– Суицидальные мысли, Страйк, у него от шантажа, а не от этих посещений.

– Он хотя бы намекнул, чем занимается в Стоук-Ньюингтоне?

– Я ж тебе сказал: он грит, что к ней не прикасается, но женушка, если прознает, от него тут же уйдет. Может, он в латексе? – задумчиво добавил Барклай.

– Чего?

– В латексе, – повторил Барклай. – Как тот перец, помнишь, у нас был – повадился в латексном комбезе на работу приходить, а сверху костюмчик.

– А ведь верно, – припомнил Страйк. – Давно его не вспоминал.

Сексуальные предпочтения клиентов обычно не задерживались у Страйка в памяти. Сейчас среди фоновых шумов он различал характерные звуки казино. Жук провел там не один час; Барклай вынужденно и незаметно составлял ему компанию в другом конце зала.

– Короче, – сказал Барклай, – долго мне еще тут копытиться? Это дорогое удовольствие, а ты сам твердил, что клиент и так жмется, лишку платить не станет. Давай я снаружи покантуюсь, пока этот дятел не выйдет.

– Нет, оставайся там, фотографируй и постарайся отследить какой-нибудь компромат.

– Вижу, сегодня Жук совсем укокошенный, – отметил Барклай.

– У них на фирме половина таких, кто вечно нос пудрит. Нам нужно что-нибудь покруче, если мы собираемся прижать этого гада, из-за которого люди готовы с моста бросаться.

– Да ты никак расчувствовался, Страйк?

– Твое дело – накопать хоть что-нибудь на этого сучонка и не делать слишком высоких ставок.

– Погубят нас не ставки, а бухло для затравки, – сказал Барклай и повесил трубку.

Страйк поднял оконное стекло и закурил, стараясь не обращать внимания на боль в затекших плечах и шее.

Как и БЖ, Страйк охотно использовал бы любой шанс отключиться от всех проблем и насущных задач, но у него таких возможностей не предвиделось. Те редкие минуты, которые выдавались у Страйка за последний год, отнимала болезнь Джоан. После ампутации спортом он заниматься не мог. Из-за неимоверной загруженности в агентстве встречи с друзьями были редкостью, встречи с родственниками приносили больше головной боли, чем радости, а сами родственники в последнее время его просто доставали. Завтра наступала Пасха, а значит, все близкие Джоан должны были собраться в Сент-Мозе, чтобы развеять ее прах над морем. В связи с этим скорбным событием Страйк готовился к утомительной поездке в Корнуолл и к вынужденному общению с Люси, которая в телефонных разговорах многократно давала понять, какой ужас вселяет в нее грядущее прощание. Снова и снова она сетовала, что в будущем не сможет даже приходить на могилку, и Страйк всякий раз улавливал обвинительный тон, как будто сестра ставила ему в вину безразличное отношение к последней воле Джоан. Кроме того, Люси выражала недовольство тем, что Страйк, в отличие от них с Грегом, не собирается оставаться в Корнуолле на все выходные, и бесцеремонно напоминала, чтобы он привез пасхальные гостинцы всем троим племянникам, а не только Джеку. Страйк уже предвидел, каково ему будет трястись над тремя хрупкими шоколадными яйцами, с рюкзаком и с воспаленной от непрерывных многодневных хождений культей, в поезде до Труро.

В довершение всего и незнакомая ему единокровная сестра Пруденс, и единокровный брат Ал вновь начали бомбардировать его сообщениями. Они, очевидно, воображали, что Страйк, наорав на Рокби по телефону, пережил необходимый катарсис и, раскаиваясь в собственной несдержанности, уже благосклоннее относится к перспективе поездки на юбилей отца и к последующему примирению. Ни на одно сообщение Страйк не ответил, но досадовал на них, как на укусы насекомых, которые нельзя расчесывать и приходится терпеть.

Однако все тревоги перевешивало дело Бамборо: оно не сдвигалось с мертвой точки, несмотря на долгие часы, потраченные им и Робин на распутывание загадочных событий сорокалетней давности. Назначенный срок неумолимо близился, но никакого прорыва до сих пор так и не случилось. Положа руку на сердце, Страйк не питал никаких надежд на встречу с дочерьми Вильмы Бейлисс, куда он вместе с Робин собирался этим утром, перед отъездом в Труро. А вообще, подъезжая к дому немолодой женщины, чем-то зацепившей БЖ, Страйк признался себе в том, что испытывает проблески сочувствия к любому мужчине, который отчаянно ищет хоть какой-то формы сексуальной разрядки. В последнее время ему все чаще приходило в голову, что те отношения, которые завязывались у него после расставания с Шарлоттой, служили единственным способом хоть ненадолго отвлечься от работы. Когда врачи поставили Джоан онкологический диагноз, его интимная жизнь и вовсе сошла на нет: длительные поездки в Корнуолл съедали все время, которое он мог бы посвятить своим личным делам.

Причем возможности подворачивались нередко. С тех пор как агентство пошло в гору, немало богатых, но несчастливых дам, составлявших его основную клиентуру, рассматривали Страйка как потенциальное средство избавления от душевной муки или пустоты. Не далее как вчера, в Страстную пятницу, он заключил договор именно с такой клиенткой. Поскольку она заменила Миссис Смит, которая уже подала на развод, используя сделанные Моррисом фото ее мужа с няней их детей, брюнетка тридцати двух лет получила у них кодовое имя Мисс Джоунз.

Спору нет, она была хороша собой: длинноногая, с сочными губами и безупречно ухоженной кожей. Ее имя мелькало в светской хронике – отчасти потому, что она была богатой наследницей, а отчасти потому, что вела ожесточенную борьбу за опеку над ребенком со своим гражданским мужем: сейчас ей требовался на него компромат, который склонил бы суд на ее сторону. Рассказывая Страйку о том, что ее бывший сожитель, редкостный лицемер, втайне употребляет наркотики, да еще продает сплетни о ней газетчикам, а главное – совершенно не интересуется их общим полугодовалым ребенком, который нужен ему лишь как инструмент воздействия на нее, Мисс Джоунз то и дело закидывала ногу на ногу и меняла позу. Когда Страйк после окончания вводной беседы провожал новую клиентку к выходу, она беспрестанно касалась его локтя и смеялась его ненавязчивым любезностям куда дольше, чем требовалось. У Страйка, который старался выпроводить ее со всей возможной учтивостью под критическим взглядом Пат, возникало такое ощущение, будто он безуспешно отскребает с пальцев жевательную резинку.

Ему не составило труда представить, что сказал бы сейчас Дейв при виде этой сцены: Полворт весьма саркастично относился к дамочкам, падким на его старинного друга, и самым наглядным примером такого рода женщины была Шарлотта. По мнению Полворта, к Страйку влекло истеричных, взбалмошных, а иногда и опасных дам, чья тяга к бывшему боксеру со свернутым набок носом указывала на их подсознательное желание найти могучий утес и прилепиться к нему наподобие улиток.

Проезжая по безлюдным улицам Стоук-Ньюингтона, Страйк, естественно, обратился мыслями к своей бывшей невесте. Он не откликнулся на ее отчаянные послания, отправленные, как подсказывал «Гугл», из частной психиатрической лечебницы. Во-первых, они посыпались на него накануне отъезда из дома умирающей Джоан, а во-вторых, он не хотел давать Шарлотте напрасные надежды, что примчится ее вызволять. Возможно, она и сейчас находилась там же. Тогда это был бы самый длительный период ее госпитализации. Своих годовалых близнецов она, по всей вероятности, оставила на попечение либо няне, либо свекрови, которая, по словам Шарлотты, давно готовилась и жаждала взять на себя материнские обязанности.