Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь - читать онлайн книгу. Автор: Виктория Полечева cтр.№ 36

Он рухнул на живот и блаженно расслабился, понимая, что под ним – его удобная кровать. Кайли почему-то визжала. Запах топлива щекотал нос. Тюльпинс раскрыл глаза, недоуменно уставившись на траву перед лицом. Он с огромным трудом перевернулся на спину и дрогнул, увидев две пары изумленных глаз. Морщинистое лицо Сатрана полнилось благоговейным ужасом, а Кай и вовсе широко раскрыл большой рот.

А на другой стороне реки стоял Старейшина, едва заметно улыбаясь своим мыслям.

Раньше каждое утро Тюльпинса начиналось одинаково: он открывал глаза и долго-долго лежал в постели, не думая совершенно ни о чем. Голова его обычно гудела после десяти-, а то и двенадцатичасового сна, мышцы затекали. Поэтому настроение у молодого господина с самого утра было дурное. Спасал только терпкий кофе, который приносила Кайли, да легкий завтрак из восьми запеченных яиц, десяти ломтей ветчины, хрустящего багета, крупно порубленной зелени и, конечно, сочных персиков, привезенных из Восемнадцатого.

Позавтракав, Тюльпинс без удовольствия обнаруживал, что половина дня уже прошла: часы на Доме Господ неугомонно трезвонили. Он слонялся по дому, изредка мог выехать в город в позолоченной карете. Чаще он вместе с матушкой навещал госпожу Полночь или госпожу Кватерляйн. У госпожи Кватерляйн был сын, Бэрри, одних с Тюльпом лет. Правда, выглядел Бэрри постарше, да и по характеру и по внешнему складу был лучше Тюльпинса. Так, по крайней мере, считалось. Говорили, что Бэрри более элегантно одевается, Бэрри более решительный, Бэрри более смелый, у Бэрри больше способностей к стихосложению, у Бэрри прекрасные тонкие пальцы. И так по кругу: Бэрри, Бэрри, Бэрри, пока не зазвенит в ушах. Поэтому его Тюльпинс недолюбливал.

День Тюльпинса тянулся долго, проходил бесследно и бессмысленно. Уже ночью, мучаясь от бессонницы, он пытался понять, что же произошло с ним за сегодня. Но не мог припомнить даже съеденной еды, сказанных слов и пережитых эмоций. Потому что были они однообразны, скучны и, в общем-то, ничего не значили.

Но дни в деревне никогда не походили один на другой. Когда Тюльпинс слег с лихорадкой и переломанными ребрами, Кай растирал его жидким рыбьим жиром, поил наваристым бульоном из огромных голов, кормил вяжущим рубиновым медом из красной травы, кутал в теплое вязаное одеяло из шерсти местных коров. А к вечеру домой приходил Сатран и приносил из леса душистые ягоды, маслянистые орешки и мелкие зеленые шишки с мятным привкусом. Тюльпинс ужасно чихал, когда ел их, а Кай хохотал, долго и звонко. И только Ниса не показывалась в доме, где поселился чужак.

По ночам, когда тело Тюльпинса охватывал тяжелый жар, Сатран садился рядом с ним на кособокую табуретку и рассказывал деревенские сказки. И каждый раз сказка была новой, а потому и каждый день, проведенный в деревянном домишке, казался молодому господину особенным.

Однажды, когда Тюльпинсу совсем поплохело, в дом Сатрана пришел и Старейшина. Он присел к столу и уставился бесцветными глазами на огонь свечи. Когда Тюльпинс в очередной раз зашелся мучительным кашлем и застонал от нестерпимой боли, Старейшина молча вышел из дома. Вернулся он с круглыми пилюлями и наказал давать их незваному гостю не меньше недели.

Уже наутро Тюльпу полегчало, а через три дня у него появился аппетит. На седьмой день молодой господин принялся расспрашивать Кая и Сатрана о Камеже-путнике, ему надоели сказки, а есть он стал за троих. Тогда единогласно было решено, что Тюльпинс может работать.

– А я точно восстановился, Кай? Ты уверен, что я больше не умираю? – плаксиво спросил Тюльпинс, натягивая рубаху, пошитую специально для него. Рубаха оказалась большевата, как и штаны, которые еще недавно жали. Тюльпинс критично осмотрел себя и остался крайне недоволен: кожа на руках теперь обвисла, и они от этого казались еще слабее.

– Ну, Красавица, хорош собой любоваться! И так дело тормозил. Мы с тобой сегодня по зеленую траву идем, понял? Мы ее в реку кидаем, а наутро рыба приходит на прикорм. Уже и не знаем, чем ее приманить… Может, хоть это поможет. Раньше ведь помогало… – И деревенщина тяжело вздохнул.

– Опять рыба?! – Тюльпинс услышал только одно слово и испуганно дернулся, а еще не до конца зажившие ребра его мучительно заныли.

– Косим траву, понял? – Кай нацепил на голову любимую шляпу, подхватил две легкие косы и пошел к холму. – Ох и солнцепек сегодня! Ну, Красавица, натяни косынку, на!

– А почему, почему мне нельзя ходить в шляпе? Господа не ходят с куском тряпки на голове, – пробормотал Тюльп, но косынку повязал.

– Господа то, господа это… – Кай заливисто расхохотался, и смех его полетел от вершины холма к степи, к деревне, к лесу. – Что-то пока я вижу, что господа ходят в девчачьих платьях да стонут по любому поводу. Ты не злись, не злись, Красавица. Ишь надулся. Я ж не со зла, сам понимаешь.

Тюльпинс понимал. И потому по-настоящему не злился.

– А скажи, Красавица, все господа в таких платьях ходят? Ты как появился тут, стоял такой белый, важный. Я аж испугался сперва. Думал, мож, ты из Верхних. А от них добра никогда не жди.

– Это халат. Его надевают, когда хочется лениться. Ну, или после ванны. – Тюльпинс улыбнулся и намеренно не стал расспрашивать деревенщину о Верхних. Уж очень он не хотел знать, кто они такие, боялся представить, почему не ждут от них добрых дел. А когда не знаешь, что чего-то нужно бояться, так и не боишься вовсе.

– Это когда это хочется лениться? – удивился Кай. – У нас ленивых не любят. Это, что ль, позорный наряд какой-то? Чтобы сразу лентяя видно было?

– Нет, Кай. Просто бывают дни, когда ничего не нужно делать, а ты делать ничего и не хочешь. И лежишь весь день, смотришь в потолок…

– То есть по своей воле запереть себя в доме, так, что ли? Да разве ж это возможно, Красавица! – Парнишка лихо сдвинул шляпу на затылок. – Да ты дыши, дыши. Я ход сбавлю, поспеем. Видишь, уже на второй холм забрались. Это как же в доме сидеть, когда рыба не ловлена, корова не стрижена, не доена, одежда не шита? Эка глупости какие у городских. Да ты только посмотри, Красавица, какой простор кругом, да подумай, какой дурак может целыми днями в доме торчать!

Тюльпинс поднял глаза к высокому небу, вдохнул сладковатый аромат травы, парящий над холмами, прислушался к тихому журчанию реки за их спиной. И подумал, что в этом месте ему и правда не хочется сидеть в доме.

– А завтра Ниса домой придет, загостилась уж у тети Майчи. Она в служках у Друка ходила, сестренка моя. Друк из этих твоих, из господ… Тут Одиннадцатый недалеко. Вроде небольшой, а все ж город… Наши деревенские бабы туда работать ходят. Тут им дел маловато, мы и сами справляемся. У Друка улей самый большой во всем Хранительстве, говорят. Ох, сколькими телегами он его увозил, страх… И он мед рубиновый делает, так-то. Это мед тебя исцелил, Красавица. Ты ж, верно, такого прежде и не пробовал.

Тюльпинс не стал говорить, что его почти наверняка вылечили пилюли Старейшины – уж магия там была или настоящее лекарство, а подействовало хорошо. А вот рубиновый мед он знал и ел прежде неоднократно.