Пробуждение - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Этвуд cтр.№ 24

Следующий альбом был моим. Я внимательно просмотрела его, выискивая что-нибудь такое, в чем могла бы узнать себя: откуда я пришла или где свернула не туда; но в альбоме совсем не было рисунков, только вклеенные иллюстрации, вырезанные из журналов. Это были фотографии разных «леди»: с банками моющих средств, за вышиванием, они улыбались, демонстрируя туфли на шпильках с открытым мыском и нейлоновые чулки с темными швами, а еще – шляпки-таблетки с вуалью. Леди – это тот образ, который ты одевала на Хеллоуин, когда не могла придумать ничего лучше, а быть привидением не хотелось; а еще ты прибегала к нему в школе, когда тебя спрашивали, кем ты хочешь быть, когда вырастешь, и ты говорила: леди или мамой – и то, и другое было безопасно; и это не было ложью, я действительно хотела этого. На некоторых страницах были женские платья, вырезанные из почтовых каталогов, одни платья.

Я открыла другой альбом: тоже мой, более ранний. Там были рисунки ярко раскрашенных пасхальных яиц, по одному и кучками. Некоторые были с человекообразными кроликами, залезающими на них по веревочной лестнице; кролики, по-видимому, жили в яйцах, поскольку сверху на них были дверцы, и кролики могли втянуть за собой лестницы. Там имелись яйца и поменьше, соединенные с большими мостиками, – это были нужники. Страница за страницей были изрисованы яйцами и кроликами, травой и деревьями, нормальными и зелеными, с цветами вокруг них, и на каждом рисунке в верхнем правом углу светило солнце, а в левом на том же месте – луна. Все кролики улыбались, а некоторые надрывно смеялись; несколько кроликов ели мороженое, восседая на пасхальных яйцах. Никаких монстров, войн, взрывов, никакого героизма. Я совершенно не помнила, чтобы рисовала эти картинки. Я разочаровалась в себе: «по-видимому, в детстве я была гедонисткой», – подумала я, и весьма заурядной, не увлеченной ничем, кроме внешнего благополучия. Но, возможно, это было мое видение Рая.

Кто-то вошел в комнату у меня за спиной. Это был Дэвид.

– Эй, леди, – сказал он, – что ты делаешь в моей постели? Ты клиент или как?

– Извини, – попросила я.

Я положила фотоальбом обратно на полку, но альбомы с рисунками забрала к себе в комнату и засунула под матрас – я не хотела, чтобы друзья увидели их.

Ночью Джо не поворачивался ко мне – он не собирался мириться. Я провела пальцами по его волосатой спине, давая понять, что хочу перемирия, чтобы наши границы вернулись на прежнее место, но он оттолкнул меня, недовольно что-то промычав, и я оставила его в покое. Я устроилась поудобнее и постаралась отключиться от мыслей о нем: он был в кровати всего лишь чем-то случайным, вроде рюкзака или большой репы. Как говорил отец, есть разные способы ободрать кошку; меня это озадачивало – я не понимала, зачем кому-то обдирать кошку хотя бы одним способом. Я уставилась в стену и стала вспоминать поговорки: как ты со мной, так и я с тобой; жениться впопыхах – жить в грехах; меньше слов, больше дела – расхожая мудрость, от которой нет никакой пользы.

За завтраком он игнорировал меня, как и остальных, склонившись над своей тарелкой и отвечая сквозь зубы.

– Что это с ним? – спросил Дэвид.

Он отпускал бороду, появилась бурая поросль на подбородке.

– Тихо ты, – сказала Анна.

Но при этом взглянула на меня вопросительно, возлагая на меня ответственность за разлад, в чем бы ни была причина.

Джо вытер рот засаленным рукавом рубашки и вышел из дома, не позаботившись придержать сетчатую дверь на пружине.

– Может, у него запор? – предположил Дэвид. – Люди от него куксятся. Ты уверена, что он как следует испражняется? – и хохотнул пару раз, как моряк Попай, оттопырив уши.

– Дуралей, – Анна с нежностью взъерошила его волосы.

– Эй, не делай так, – сказал он, – а то все выпадут.

Он подскочил к зеркалу и пригладил волосы, уложив как прежде; раньше я не замечала, что он прикрывает намечавшуюся лысину.

Я собрала шкурки от бекона и хлебные крошки и вынесла птицам. Там были сойки, они увидели, что я несу еду и сообщили остальным резким чириканьем. Я тихо стояла, вытянув руку, но они не подлетали; они пикировали надо мной, проводя разведку. Может, я шевелилась незаметно для себя – нужно было убедить их, что ты просто вещь и не представляешь опасности. Наша мама это умела – мы смотрели на нее из окна; она говорила, что мы их пугаем. Когда-то люди верили, что полет птиц несет в себе знамение – ауспиция.

Я услышала комариное жужжание лодочного мотора, высыпала крошки на поднос и пошла на мыс смотреть. Это была лодка Поля, белая и неказистая, самодельная; он помахал мне с кормы. С ним был еще один человек, сидевший на носу спиной вперед.

Они причалили к мосткам, и я сбежала к ним по ступенькам; поймав канат, привязала лодку.

– Осторожно, – сказала я им, когда они стали выбираться на мостки, – тут кое-где дерево прогнило.

Поль привез мне здоровый куль овощей со своего огорода: он вручил мне букет листовой свеклы, ведерко зеленой фасоли, пучок моркови, цветную капусту, большущую, точно мозг, причем сделал это с чрезвычайно смущенным видом, словно боялся, что я могу отказаться. По сложившейся традиции мне полагалось вручить ему в ответ аналогичную кучу со своего огорода. Я подумала с досадой о хилой капусте и редиске, уже пошедшей на семена.

– Вот человек, – сказал он. – Его направляют мне, потому что знаю твоего отца.

Он отступил назад, устраняясь, и едва не свалился с мостков.

– Малмстром, – произнес человек, словно назвал базу ВВС, и вскинул руку в мою сторону.

Я переместила листовую свеклу к локтю и, протянув руку, ответила на доверительное пожатие.

– Билл Малмстром. Пожалуйста, зовите меня Билл.

У него были коротко стриженные седые волосы и аккуратные усы, как в рекламе рубашек или водки; одежда на нем была походная, довольно поношенная, – выглядел он человеком бывалым. На шее у него висел бинокль в замшевом футляре.

Мы прошли к берегу, он вынул трубку и стал раскуривать ее. Я подумала, не из правительства ли он.

– Поль тут рассказывал мне, – начал он, оглядываясь на Поля, – какое у вас замечательное место.

– У моего отца, – уточнила я.

На его лице отразилось наигранное соболезнование; если бы он был в шляпе, то снял бы ее.

– Ах да, – сказал он. – Такая трагедия.

Я ему не доверяла: я не могла определить его акцент, но фамилия казалась немецкой.

– Откуда вы? – спросила я, стараясь быть вежливой.

– Мичиган, – сказал он так, словно этим стоило гордиться. – Я член детройтского филиала Ассоциации охраны дикой природы Америки; у нас есть филиал в этой стране, довольно-таки успешный филиальчик. – Он ухмыльнулся мне, ища расположения. – На самом деле я как раз хотел поговорить с вами об этом. Наше заведение на озере Эри, э-э… как бы это сказать, прогорает. Полагаю, я могу говорить от лица всех мичиганских членов, что мы готовы сделать вам предложение.