Рисунки на песке - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Козаков cтр.№ 137

В 89-м году я попал наконец в Америку и связался с Робертом, точнее, попросил связаться с ним мою уже бывшую тогда жену Регину, проживающую в Нью-Йорке. Поехав по приглашению Де Ниро в качестве гостя в Штаты, Регина бросила якорь в Америке и живет там по сей день, став гражданкой США. Нет, Боби не увел от меня жену, просто пригласил одного из нас повидать Америку. Мы на семейном совете решили, что гостем станет Регина. Я потом объяснил Роберту, что он ни в чем не виноват, судьба. В сентябре 89-го я вместе с коллегами-артистами приехал в Америку на гастроли. В составе нашей бригады были сплошь хорошо известные русской диаспоре имена — Гердт, Гафт, Ширвиндт, Костолевский. Роберт откликнулся на звонок Регины и пригласил нас пообедать в ресторан, кажется, на 5-й авеню. Он был одним из совладельцев этой харчевни. Другим был Михаил Барышников, с которым я знаком не был. Регина объяснила мне, что мы должны прибыть в ресторан в точно назначенный час, минута в минуту. «Это Америка, Миша, — строго сказала Регина. — Здесь времени зря не теряют. И, пожалуйста, не пей, — добавила моя бывшая. — Здесь тебе не Москва». В общении с американцем Де Ниро, и не только с ним, я всегда сильно зависел от Регины. Я в иностранном ни в зуб ногой, а Регина — переводчик высокого класса. Бывало, сидим в Москве, беседуем, хоть с тем же Де Ниро, и у меня ощущение, что я говорю напрямую с иноязычным гостем. Но стоило Регине отлучиться хоть на минуту, выйти на кухню, чтобы принести водку и хвост селедки, я превращался в глухонемого. Меня, да и гостя, словно вырубали. Странное, идиотское положение. Сам виноват. Я, как и многие в моем поколении, в детстве языки не учил за ненадобностью, жили-то за «железным занавесом», живого иностранца в глаза не видели и полагали, что не увидим. А в пятьдесят лет учить английский, живя в Москве, тоже как бы ни к чему. Да и лень к тому же. Правда, в пятьдесят четыре года нужда заставила меня в срочном порядке освоить иврит в Израиле, где я, кстати сказать, однажды встретился с тем же Де Ниро. Но давайте по порядку.

Итак, мы с Региной сидим в нью-йоркском ресторане и ждем хозяина, который запаздывает. Когда мы назвались, нам указали столик и спросили, не желаем ли мы в ожидании выпить. Мы не пожелали, а сказали, что посидим просто так. «Нам есть о чем поговорить», — пошутила моя бывшая жена, что было чистой правдой. «Смотри, смотри», — кивнула она в сторону большого окна, через которое была хорошо видна улица. Подъехала машина. Из нее вышел Роберт, на носу которого почему-то были очки, ранее мной никогда не примечаемые. Какой-то неденировской походкой человек быстро просеменил к подъезду своего ресторана на 5-й авеню и вошел в него. Снял очки, опять стал Де Ниро. Зачем этот маскарад? Регина сказала: «На всякий случай. Ведь здесь его каждая собака знает». Через какое-то время подвалил Михаил Барышников, тоже в странноватом прикиде для всемирной звезды. Роберт познакомил меня с петербуржцем Мишей. Нашли, как говорится, время и место познакомиться друг с другом два бывших ленинградца. Де Ниро привел с собой еще одного своего близкого друга, актера и режиссера моих лет. «Тебе, Миша, будет с ним интереснее, чем со мной. Он любит театр». Когда Роберт уже в начале 90-х окажется в Тель-Авиве, я увижу его опять-таки в компании его умного друга. Итак, был этот недлинный ланч в Нью-Йорке. Говорили о театре Льва Додина, о его спектакле «Братья и сестры», которым восхищался Барышников, об Иосифе Бродском, опять же с Михаилом, об американской драматургии с умным другом. Роберт же весьма интересно рассказывал об Анджее Вайде, которого сильно зауважал. Де Ниро, решивший тогда заняться кинорежиссурой, специально съездил в Польшу и, кажется, побывал на съемках у великого поляка. Но музыка играла недолго, чай, не Москва. Мы через час, а может быть, того меньше мило расстались. «В другой раз приму тебя, Миша, у себя дома», — сказал Роберт. Да-да, два мира — два Де Ниро. Говорю это без всякой обиды. Довольно и того, что он изыскал время, любезно пригласил нас отобедать в свой ресторан. Я, действительно, не могу пожаловаться на его неласковое к себе отношение. Как раз наоборот. Еще в Москве 87-го года он вместе со взрослой дочкой навестил меня, находившегося на лечении в больнице. Он нашел меня и в Тель-Авиве в 94-м году, узнав, что теперь я живу и работаю в Израиле. Мы теперь уже сами — с женой Аней и с нашим пятилетним сыном Мишкой — были приглашены на светский раут в Яффу по случаю приезда в Израиль на два дня знаменитого американца. Теперь Роберт посадил на закорки моего пацана, как когда-то в Питере я — его Рафаэля (есть фотографии). Пройдет еще какое-то время, и знающий английский Мишка поговорит вместо меня с Робертом по телефону. Я буду стоять рядом, а Минька будет переводить, как когда-то Регина. Но вживе увидеть Роберта мне уже не доведется. Думаю, никогда. Время летит. Вот уже и Роберту шестьдесят, а мне так и подавно семьдесят. Слышал я, что Роберта прооперировали, слышал, что он в очередной раз на ком-то женат. Да не важно это все. И времена иные настали. Роберта, по-моему, в нашу Москву не тянет, а я, бывая довольно часто в Америке, его тоже не беспокою. Зачем? Что нас связывает, в конце концов? О чем бы мы, теперешние, стали говорить, если бы даже встретились? О его новых замечательных ролях? Обо мне он ничего не знает. Да толком не знал и в те прежние времена. Я для него был, наверное, интересен как коллега, живущий в этом странном Советском Союзе. Он для меня — как великий актер, сошедший с мирового киноэкрана в ресторан ЦДЛ, за окнами которого мела московская поземка.

Гурзо, Мастроянни, Де Ниро. Из фильма, срежиссированного Вуди Алленом, где я сам сыграл эпизодическую роль зрителя. Но ведь и этого могло не случиться. Так стоит поблагодарить судьбу. Мы живем для воспоминаний, пока, разумеется, еще живем.

Стойкий оловянный солдатик

Свято место пусто не бывает. 80-е выдвинули многих претендентов на лидерство, но бесспорным, если хотите, единственным в своем роде стал Олег Иванович Янковский. И останется героем надолго.

Собственно, Янковский начинал давно. Еще играли и Даль, и Миронов, играл и пел Владимир Высоцкий. Молодой Олег Янковский снимался с Ролланом Быковым — «Служили два товарища», с Аллой Демидовой и Станиславом Любшиным в картине «Щит и меч» и так далее. Но звезда его взошла в зенит с «Обыкновенным чудом» и Мюнхгаузеном Марка Анатольевича Захарова, чьим артистом он стал и в театре Ленком, постепенно оказавшись бесспорным лидером и там.

Один из многих фильмов об Олеге Янковском называется «Олег Иванович и другие». И это абсолютно справедливо. Справедливо по совокупности героев 80–90-х, им сделанных в кино, на телевидении, и в театре Ленком. Актер огромного диапазона, если хотите, наш Роберт Де Ниро, хотя всякие сравнения подобного рода весьма условны и звучат безвкусно и провинциально. Господь отпустил Олегу щедро, можно было бы даже сказать — расточительно, если бы семена не упали на благодатную почву. Янковский работал и работает всегда. Трудоголик. Поразительная внешность. Красив до неприличия. Ему к лицу и фрак, и немецкий мундир 40-х годов. Он смотрится в костюме эпохи Свифта и Льва Толстого. Но вот что поразительно — может сыграть русского алкаша, хитрого проходимца-функционера совковой выделки и три головы дракона в «Драконе» Шварца. У этого актера потрясающее чувство юмора. Единственный, кто смешно сыграл в неудачном фильме «Ревизор» судью Ляпкина-Тяпкина, пересмешив всех, кто там старался — и Никиту Михалкова, и Марину Неелову, и даже Евгения Миронова. Олег одинаково убедителен в трагической роли в замечательной ленте Михаила Абрамовича Швейцера «Крейцерова соната», где он сыграл человека на грани сдвига, и в роли благородного, влюбленного ученого, пушкиниста в фильме Романа Балаяна «Храни меня, мой талисман». Он, как никто, держит крупный план без единого слова текста. Понятен, если хотите, единственен выбор Тарковского в фильме «Ностальгия». Кто, кроме Олега, мог бы ничтоже сумняшеся переться с зажженной свечой через весь пустой бассейн с не вполне нам ясной целью к некоему богу, к некоей вере? Тема «Сталкера» блестяще сыграна Александром Кайдановским. Но в «Сталкере» и сценарий покрепче, попонятнее, по крайней мере, мне лично. Но не суть. В наших размышлениях о феномене Янковского важнее другое — беспримерное чувство камеры. Другого такого случая не знаю. Олег живет с камерой, спит с камерой, любит камеру, а она отвечает ему взаимностью.