– А что, лучше испытывать на прочность их нервную систему? –
спросил Хэлстон.
Дроган пропустил мимо ушей его замечание и рассказывал
дальше. Он ненавидел кошек. Всегда ненавидел. Когда стало ясно, что она не
уходит, он приказал Гейджу отравить ее – большую, аппетитную порцию кошачьей
еды обильно сдобрил три-дормаль-фенобарбином. К этой еде кошка даже не прикоснулась.
К этому времени Аманда Дроган уже успела заметить кошку и
настояла на том, чтобы ее взяли в дом. Сам Дроган отчаянно протестовал, но
сестра взяла верх. Впрочем, ей всегда это удавалось.
– Да, Аманда все устроила по-своему, – сказал Дроган. –
Сама, на своих руках принесла ее в дом. А та так мурлыкала, прямо как сейчас у
вас, мистер Хэлстон. Но ко мне она ни разу даже не приближалась. Да, не
приближалась… Пока. Сестра поставила ей блюдечко с молоком, которое она
немедленно осушила. «О, вы только посмотрите на это бедное существо, она
проголодалась», – сестра чуть не плакала. Они с Кэролайн прямо-таки на цыпочках
ходили вокруг нее. Разумеется, таким образом они хотели отомстить мне,
прекрасно зная, как я отношусь к кошкам… Как я всегда к ним относился, особенно
после того, как началась работа над три-дормалем. Им очень нравилось
поддразнивать меня, они просто наслаждались этой игрой. -Он мрачно взглянул на
Хэлстона. – Но они и поплатились за это.
В середине мая Гейдж, как обычно, встал в половине шестого
утра, чтобы зажечь в доме свет. Его крик разбудил и Дрогана, и Кэролайн
Бродмур. Аманда Дроган лежала на полу у основания главной лестницы среди
осколков разбитой фаянсовой тарелки и содержимого пачки «Маленькие котята» –
это такая еда для кошек. Ее незрячие глаза неподвижно уставились в потолок. Она
потеряла много крови – кровотечение было изо рта и из носа. У нее были сломаны
спина, одна нога, а шея вообще оказалась размозженной.
– Кошка спала у нее в комнате, – заметил Дроган, – и она
ухаживала за ней, как за младенцем… «Она такая гоодная, доогой. Ведь она же
поугоодаась, пуавда ведь? Иви ты хочешь выйти и сдеуать пи-пи?» Мерзость какая
– слышать подобное из уст старой закаленной в боях Аманды. Как я полагаю, она
разбудила ее своим мяуканьем. Аманда взяла тарелку и пошла вниз – ей все время
казалось, что Сэмми не любит есть «Котят» всухомятку. Мол, она предпочитает их
с молоком. И вот… И вот она встала и хотела спуститься, чтобы налить в тарелку
молока. Кошка терлась об ее ноги. А Аманда была уже старуха, ноги плохо
слушались ее. Да и к тому же полусонная. Когда они подошли к краю лестницы,
кошка бросилась ей под ноги… В общем, сделала подножку…
«Да, – подумал Хэлстон, – пожалуй, все могло быть именно
так. Вроде бы ничего преднамеренного». Он мысленно представил себе, как старуха
падает вперед, катится вниз по ступеням, испуганная настолько, что не в
состоянии закричать и позвать на помощь, разбудить спящий дом. «Котята» веером
разлетаются по сторонам, тарелка разбивается, а сама она кувырком летит вниз и
плюхается на пол. Ее старушечьи кости вконец переломаны. За ней спускается
кошка, лакомясь «Маленькими котятами», разбросанными по ступенькам…
– А что сказал судебный следователь? – спросил Хэлстон.
– Смерть от несчастного случая, конечно. Но я-то знал.
– Но почему вы после этого не избавились от кошки? Уже после
смерти Аманды?
Очевидно, потому, что Кэролайн Бродмур пригрозила покинуть
дом, если он это сделает. Она вообще была истеричка, к тому же буквально
помешалась на кошке. Плюс ко всему она была очень больная женщина, и время от
времени у нее появлялись… Фантазии. Как-то она сказала Дрогану, что не
сомневается в том, что душа Аманды переселилась в Сэмми. И поскольку Сэмми была
кошкой Аманды, теперь она сама будет ее любить и ухаживать за ней, как это
делала бы сама Аманда.
С годами Хэлстон научился довольно неплохо читать между
строк и смекнул, что Дроган и Кэролайн Бродмур когда-то в далеком прошлом были
любовниками, и ему никак не хотелось терять ее из-за какой-то кошки.
– Она действительно могла бы уехать. А это было бы
равнозначно самоубийству, – сказал Дроган. – Ведь у нее никого нет, абсолютно
никого. Здесь она жила на втором этаже в специально оборудованной комнате, в
которой поддерживалась атмосфера повышенной влажности. Женщине было семьдесят
лет, мистер Хэлстон. Едва достигнув двадцати одного года, она стала высаживать
в день по две пачки сигарет, а то и больше. Ее эмфизема оказалась крайне
запущенной. Я хотел, чтобы она осталась здесь, и если кошке суждено было тоже
остаться… Хэлстон кивнул в знак понимания и многозначительно посмотрел на часы.
– Умерла она ближе к концу июня, – сказал Дроган, – смерть наступила во сне.
Доктор отнесся к этому достаточно спокойно… Просто пришел и выписал
свидетельство о смерти, и все. Но в ее комнате находилась кошка! Гейдж сказал
мне об этом.
– Но ведь она должна была когда-нибудь умереть от эмфиземы,
– заметил Хэлстон, – Ну конечно же, – лицо Дрогана исказилось странной,
какой-то колючей улыбкой. – Именно это и сказал врач. Но я-то знаю. Я все
помню. Моя мать рассказывала мне. Кошки любят приканчивать стариков и маленьких
детей именно во сне. Тогда они похищают их дыхание.
– Но это же просто миф, разве не так?
– Как и большинство мифов, основанных на фактах, – возразил
Дроган. В свете камина щеки его ввалились, голова стала походить на череп. –
Кошки любят царапать своими когтями мягкие вещи. Подушку, толстый плюшевый
коврик или… Одеяло. Одеяло младенца в яслях или одеяло старика. Дополнительный
груз на теле слабого человека… Дроган умолк, но Хэлстон воочию представил себе
и эту картину. Кэролайн Бродмур лежит в своей спальне, дыхание с хрипом
вырывается из ее пораженных недугом легких, оно едва различимо на фоне жужжания
специальных увлажнителей и кондиционеров. Кошка со странной черно-белой
окраской молча запрыгивает на ее старческую постель и вглядывается своими
сверкающими черно-зелеными глазами в старое, изрытое морщинами лицо. Затем она
подкрадывается к ее худой груди и с тихим урчанием ложится на нее… Дыхание
замирает… Затихает… А кошка все урчит и урчит, пока старуха медленно испускает
дух под давящим ей на грудь живым грузом.
Он никогда не был особенно впечатлительным человеком, но
мысленно нарисованная им самим картина заставила содрогнуться даже его.
– Дроган, – Хэлстон продолжал поглаживать голову тихо
урчащей кошки. -Но скажите, ради Бога, почему вы вообще не отвели ее к
ветеринару и не усыпили там? Мой дядюшка подобным путем избавился в прошлом
году от своего пса, и это обошлось ему долларов в двадцать.
– Похороны состоялись первого июля, – Дроган словно не
слышал Хэлстона, – Я распорядился, чтобы Кэролайн поместили в наш фамильный
склеп рядом с сестрой. Она бы сама захотела того же. Третьего июля я позвал
Гейджа в эту самую комнату и передал ему плетеную корзину, в которой сидела
кошка, приказав отнести ее к ветеринару в Милфорд. Он сказал: «Слушаюсь, сэр»,
взял корзину и вышел. Это было очень на него похоже. Больше я его живым не
видел. «Линкольн» врезался в бетонный бордюр моста на скорости более чем
шестьдесят миль в час. Смерть Дика Гейджа наступила мгновенно.