Буря времен года - читать онлайн книгу. Автор: Эль Косимано cтр.№ 18

Лайон поправляет манжеты, не глядя на меня.

– Следуйте за мной, оба. Вас ожидают в Центре Управления.

Никакого сочувствия. Никаких нотаций или обычных заверений. Не сказав больше ни слова, Лайон шагает к Перекрестью.

«Они все знают. Знают, что произошло на горе. Они думают, что мы влюблены друг в друга. Что мы что-то скрываем. И Флёр они уже наказали».

При мысли о том, что нас ждет, мое тело наполняется холодным ужасом.

Джек

Дымный туман по пятам следует за профессором Лайоном, быстро спускающимся по лестнице к Перекрестью. Кампус поделен на четыре крыла по сторонам света: северное зимнее, южное летнее, восточное весеннее и западное осеннее. Обособленные жилые помещения расходятся от центра кампуса в разные стороны, как спицы колеса. А в центре, на месте ступицы, находится Перекрестье.

Круговой коридор разделен серией контрольно-пропускных пунктов, предназначенных для ограничения доступа из крыла в крыло и для регулирования посещения расположенных в нижнем ярусе административных этажей.

– Как думаешь, чего они хотят? – шепотом спрашивает Чилл, когда мы проходим мимо поста Стражей в конце своего крыла.

– Не знаю. – Мне куда проще солгать, чем сказать правду.

Профессор Лайон подносит ключ-карту к сканеру, на плексигласовой панели загорается зеленый глазок, и пневматическая дверь в Перекрестье отъезжает в сторону. Нас встречает порыв прохладного воздуха, от которого у профессора запотевают очки. В ожидании лифта он снимает их и протирает толстые линзы носовым платком, который достает из нагрудного кармана блейзера.

Перекрестье густо пропитано диссонирующими запахами из других крыльев. За прозрачной перегородкой слева от меня смутно виднеется вход в весеннее крыло, затянутый усиками ползучего плюща, растущего в гигантских кадках у ворот. Где-то в глубине этого крыла спит Флёр. Я потираю распухшую губу. Подбородок болит от удара Дуга. Наша потасовка длилась не более пары секунд, а Флёр…

Дуг сказал, что ее экзекуция продолжалась несколько часов. Вот сколько времени ему потребовалось, чтобы сломить ее.

– Приведите себя в порядок, мистер Соммерс.

Я нехотя отворачиваюсь от крыла Флёр. Когда мы входим в лифт, профессор, не встречаясь со мной глазами, протягивает мне свой носовой платок, и я беру его и прижимаю к разбитой губе. Меня беспокоит тон Лайона хотя бы потому, что профессор упорно избегает моего взгляда.

Мистером Соммерсом он называет меня всякий раз, как я балансирую на грани совершения того, чего не следует. Его всегда забавлял мой выбор фамилии ^[4]. Ожидается, что мы возьмем имя в соответствии со своим временем года, чтобы оно наложило отпечаток на нашу новую личность, подобно дерьмовой тюремной татуировке. Тот факт, что я выбрал имя, идущее вразрез с ожиданиями Геи, является для профессора неиссякаемым источником любопытства.

Во время моего первого года пребывания здесь он окрестил меня мятежником, когда застукал за ковырянием старого железного замка, висящего на ведущей в катакомбы под школой двери. Он всегда смотрел мне в глаза и даже улыбался, когда ловил на совершении очередной глупости. И ни разу не подвергал дисциплинарному наказанию.

По крайней мере, до сих пор.

Я засовываю испачканный носовой платок в карман, и в этот момент зеркальные двери лифта открываются. Коридор с высоким потолком на другой стороне залит искусственным светом. Чилл запрокидывает голову и раскрывает рот от удивления, глядя на куполообразный сапфировый потолок, усыпанный переливчатыми звездами. Он останавливается у каждой скульптуры, у каждой мозаики. Чилл несколько десятков лет упорно трудился, чтобы заработать шанс пройти по этим полированным мраморным залам. Он отчаянно хотел быть выбранным для продвижения по службе. Стены его комнаты до сих пор оклеены теми же плакатами, что он повесил в конце 1980-х, когда мы только попали сюда. На них изображены сверкающие романтические пейзажи самых желанных зимних регионов: Канадские Скалистые горы, горизонт в Торонто, северное сияние над Фэрбенксом, Аляска – места, которые он никогда не увидит. Сколько я его знаю, он всегда был одержим глубоко укорененным желанием стать в чем-нибудь лучшим, завоевать уважение сверстников. И тут я выключаю чертов передатчик, чтобы побыть наедине с девушкой, и умудряюсь все испортить.

Лайон мягко подталкивает меня вперед, точно так же, как тридцать лет назад, когда я только-только здесь оказался. В галерее, ведущей в Центр Управления, тепло, как мне и запомнилось, и мысли о ней по-прежнему заставляют меня содрогаться. На стенах висят все те же портреты. Отец-Время, размахивая серпом, за лодыжку поднимает в воздух свое дитя. Время подрезает крылья Амуру. Я опускаю взгляд и смотрю в пол, пока мы не проходим мимо худшего из них – барочного изображения титана Кроноса, схожего с настоящим только именем (и, вероятно, темпераментом), зубами вырывающего сердце из груди собственного ребенка.

А вот портретов покойной жены Кроноса, Ананке, здесь нет. Как и скульптурных изображений его дочери Геи. Похоже, Кроносу нравится выставлять напоказ только те мифологические сюжеты, которые ему импонируют. Здесь всем правит Время.

Единственное исключение составляет фреска на сводчатом потолке высоко над головами. Нарисованные события нашей истории тянутся по всему периметру галереи. Мы идем, а над нами нависает Кронос со своим посохом времени, и прищуренные алмазные глаза Ананке следуют за нашей процессией до самого Центра Управления.

Как гласит легенда, в начале были Кронос и Ананке – Время и Неизбежность. Их руки сдерживали и контролировали Хаос, пустое пространство, содержащее только материю и энергию. Из Хаоса родилась Гея. Ее образ материализуется в конце коридора. У нее серебристые волосы и сверкающие глаза, и она выносит из мрака воздух, воду, ветер и огонь. Из этих четырех элементов она создала нас, Времена года.

Кронос любит напоминать нам, что наша магия берет начало из Хаоса. Что мы опасны и непредсказуемы, подобно нашей матери. Он уверен, что мы сумеем достичь баланса только у него под пятой – точнее, под серпом. Учитывая молчание Геи по этому вопросу, я предполагаю, что ее устраивают оба эти варианта.

Конец галереи обрамляет беседка с древними фигами. Слышится журчание воды в расположенном по другую сторону фонтане, которая извилистым ручейком стекает по грубой каменной стене в вырезанный в мраморном полу резервуар. Чилл поднимается у беседки на цыпочки и, запрокинув голову, вдыхает просачивающиеся через вентиляционные отверстия чарующие запахи остролиста и вечнозеленых растений.

Наши отражения плывут, точно призраки, мимо зверинцев Геи, мимо пчел, мух и птиц в богато украшенных клетках и причудливых террариумах – искусственных жилищах за толстыми стеклянными стенами. Ворона склоняет голову, следя за нами со своего насеста. Но Чилл ничего не замечает, зачарованный мерцающим кварцем, подмигивающим ему со стен, и замысловатыми бронзовыми факелами.