Последний романтик - читать онлайн книгу. Автор: Тара Конклин cтр.№ 21

На седьмом месяце беременности Кэролайн ощущала себя огромной, как виолончель. Слегка запыхавшись, с пылающим лицом, она толкнула тяжелую дверь класса. Преподаватель поднял на нее взгляд, после чего отвел глаза с характерной гримасой. Кэролайн, хоть и знала, что ей совершенно нечего стыдиться, почувствовала неловкость. За то, что опоздала на занятие, что была замужем и беременна, что устала и хотела спать, что была такой, какая есть.

– Миссис Даффи, – обратился к ней преподаватель.

– Да? – ответила Кэролайн, присаживаясь на стул без столика. За столик она больше не втискивалась.

– Не могли бы вы рассказать нам о керамике позднего периода династии Мин и о значении в ней символического изображения пчелы? – На шее преподавателя была татуировка с розой. Он смотрел на Кэролайн маленькими прищуренными голубыми глазками.

– Пчелы? – переспросила она.

Преподаватель кивнул. Кондиционер внезапно отключился, и в комнате повисла тишина. Кэролайн почувствовала вокруг себя нарастающую антипатию всей группы, пятнадцати или двадцати человек. Если раньше все они были рассеянны и невнимательны, то теперь, заметив ее унижение, оживились.

– Хм… я не знаю, – ответила Кэролайн.

Преподаватель немедленно продолжил.

– Мистер Перселл? – обратился он к юноше, сидевшему справа от Кэролайн, и Робби Перселл с готовностью объяснил всему классу значение пчелы.

Пока Робби тарабанил, Кэролайн ощутила странное облегчение. Вот она сидит в этой нелепой комнате с нелепыми столами и нелепыми стульями, окруженная нелепыми людьми, никто из которых не беременный и не выращивает в себе новую жизнь. И все эти люди оживленно обсуждают значение дурацкой пчелы. И в этот момент ребенок зашевелился у нее внутри, пихнув ее под левое ребро то ли локтем, то ли коленкой. Кэролайн очнулась. Ничего не было важнее этого чувства близости, его удивительности и атавистичного, внутреннего понимания. Преподаватель и представления об этом не имел. Кэролайн даже испытала по отношению к нему некоторую жалость. Жалость и нетерпение.

Она взяла свои тетрадку и ручку и засунула их обратно в сумку. Затем поднялась и направилась к двери.

– Эй, миссис Даффи! – окликнул ее преподаватель. – Вы же только пришли.

Кто-то в классе хихикнул.

– Я ухожу, – сказала Кэролайн. И ушла.

Сразу оттуда Кэролайн отправилась в администрацию и забрала документы из Университета Кентукки. Секретарша взглянула на ее живот и без звука оформила все бумаги. Когда она вернулась домой, Натан сидел в той же позе. Она вошла, и он поднял на нее глаза.

– Больше никакого колледжа, – объявила она, остановившись в проеме двери. – Я забрала документы.

Натан задумчиво смотрел на жену, покусывая колпачок ручки. У него на коленях лежала черно-белая тетрадка для записей, которые он использовал для наблюдений за лягушками. Их были десятки, этих тетрадок, аккуратно сложенных в шкафу, где записывались данные для диссертации. У Кэролайн перехватило дыхание. Впервые за все время их отношений она испугалась, что Натан осудит ее. Натан, надежный, как стук сердца, никогда сам не сомневался ни в своей профессии, ни в том, что ее место рядом с ним. Но жена университетского профессора, бросившая университет? Картинка перед ней закачалась, как планшет в руках беспокойного младенца. Что она, Кэролайн, будет делать, если Натана не будет рядом? Что она будет делать?

Натан вынул ручку изо рта и пожал плечами:

– Ну ты же всегда сможешь пойти доучиться, когда родится малыш, – сказал он. – Это всего один семестр.

– Вот именно, – сказала она, выдыхая. Дыхание вернулось к Кэролайн. Картинка устоялась. – Знаешь, мне было так некомфортно. Все это кажется таким бессмысленным.

– Согласен, – ответил он, вставая. – Кэролайн, я люблю тебя. – Он поцеловал ее, взял за руку и втянул в комнату. – А ты знаешь, что лягушки умеют общаться жестами? – Его голос был слегка охрипшим от удивления. – Они машут друг другу ручками.

– Ручками? Это правда так называется?

– Да. Ручки.

Они вместе наклонились над бассейном, подсвеченным, как тропическая ночь, инфракрасной лампой, и стали рассматривать лягушек. Их шкурка была бананово-желтая в черных пятнах, а глаза темно-желтого цвета, почти золотые, разделенные вертикальным зрачком. Кэролайн сосчитала их тонкие, длинные пальчики, каждый в форме крошечной перевернутой ложечки.

– Правда, они похожи на ручки ребенка? – спросила она, поворачиваясь к Натану.

Когда врач в двадцать недель делал ей УЗИ, они с Натаном оба ахнули. На картинке видны были все косточки и следы быстрых, скачущих движений.

– Конечно, – ответил ей Натан. – Видишь? Это жизнь.

* * *

Я поднялась вслед за Кэролайн по ступеням. Мы двигались медленно, с опаской. В лесах вокруг было полно хорьков и лис, встречались даже медведи; в дом мог забраться бездомный. На верхней площадке мы остановились, прислушиваясь. И тут мы услышали: тоненький, мяукающий звук, будто плач новорожденного. Мы пошли на звук в большую спальню, где стояла металлическая рама от кровати с провисшей до пола сеткой. Сквозь грязные окна пробивался желтый осенний свет, придавая комнате слегка призрачный вид, как на старой фотографии, напечатанной на жестяной коробке. И там, в дальнем углу, устроившись на куче старых газет, лежала огромная рыжая кошка. Ее длинное брюхо было покрыто блестящими розовыми сосками, а вокруг нее теснилась дюжина котят размером не больше детской ладошки и таких же мягких, пухлых и беспомощных.

Мы застыли в дверном проеме. Мы не издали ни звука, но кошка заметила нас и навострила уши. Когда Кэролайн начала медленно приближаться к ней, кошка подняла голову и зашипела, показав четыре острых белых клыка, два сверху и две снизу. Она была похожа на маленького, но злобного сказочного дракона. Несколько слепых крошек-котят слабо мяукнули. Один попытался открыть глаза, и вдруг ему это удалось, и прямо на меня уставились два невидящих голубых прозрачных глаза.

– Ничего себе, – сказала я.

Кэролайн ответила не сразу.

– Ну да, неожиданно, – сказала она напряженным, но бодрым голосом. – Конечно, нам не хватало только семейства кошек в главной спальне.

– Зато они хорошенькие. – Я подошла ближе и попыталась погладить одного, но мать кинулась вперед и зашипела. Я отпрянула. – Наверняка девочки будут рады котенку, – сказала я.

Кроме кролика Селесты у меня никогда не было домашних животных, но тут это детское желание возникло снова, как эхо прошлой боли, и я вообразила, что девочки тоже его испытывали. Как можно не хотеть кого-то, о ком можно заботиться.

– Ну, вообще-то у нас есть Коктейль, – ответила Кэролайн, имея в виду их желтого лабрадора, который облизывал всех гостей. – И у девочек есть хомяки.

– А у Луиса?

– А у него есть хамелеон Стю. И аквариум с морскими рыбами.