Королевишны #3колбаски - читать онлайн книгу. Автор: Клементина Бове cтр.№ 23

– А туфли?

– Оставайся в кедах, под платьем всё равно не видно… Да и мало ли, вдруг придётся бежать…

Она подмигивает и берётся за мои волосы, известные своей невзрачностью: прямые, сухие, цвета мускусной крысы. Выдрав из черепа добрую половину, она всё-таки умудряется закрепить остальные на макушке заколками – они гроздьями блестят у неё между пальцев.

Затем она щедро размалёвывает мне физиономию, вплоть до того, что расчёсывает ресницы (о существовании такого аттракциона я даже не подозревала).

– Финито! Ну, иди к подружкам…

– А они где?

– В музейном туалете. Ты их не узнаешь.

Аббатство Клюни, по совместительству универ, – это ещё и музей. Правда, сегодня он закрыт из-за бала, зато сувенирная лавка открыта, как и туалеты прямо за ней.

Кучка туристов во вьетнамках и шортах с любопытством провожают меня взглядом. Отец говорит дочке:

– Видишь, эта девушка идёт сегодня на бал.

– Да нет, Гаэтан, – шепчет ему жена, – она слишком юная для студентки.

– Ну, может, она подружка студента! – отвечает Гаэтан.

Подружка студента. Этот смелый человек готов допустить какую-то теоретическую вероятность, что я могу быть подружкой студента! С прыгающим в груди сердцем и красным лицом я укрываюсь в туалете, где Хакима и Астрид уже стоят перед огромным зеркалом в пол и ошалело пялятся на своё отражение.

– О… это… – начинаю я, но слова тут же кончаются.

Кто они? Из необъятного сверкающего зеркала на нас изучающе смотрят три юные незнакомки. Но кто же они?

Загадочная блондинка с пышными формами в элегантном платье с лифом цвета яичного желтка, который так идёт к её нежно-розовой коже. Астрид? Неужели ты?

А эта лукавая невысокая брюнетка в фиалковом муаровом платье с вырезом-лодочкой, которое колышется от каждого движения, как лепестки на ветру. Хакима? Хакима, это ты?

А эта гордая девушка с ослепительными заколками в волосах, в небесно-голубом, перехваченном лентой платье в широкую складку, как римская тога, которое до бесконечности удлиняет ноги и подчёркивает прекрасный стан… это… Я? Я!

…

ДА ЛАДНО, ЭТО СТЁБ!

Мы похожи ровно на тех, кто мы и есть: три Колбасенции, разодетые в бальные платья из синтетики и размалёванные, как угнанные тачки. У нас с Астрид вид как у располневших мачехиных дочек из диснеевской Золушки. Хакима в платье напоминает чернослив в беконе.

Пару секунд мы молчим, а потом…

…потом уже не можем держаться: прыскаем, переламываемся пополам от смеха – смеха, который поднимается из самых недр наших упитанных животов, от которого трясутся все наши брошки, причёски, платья, от которого наваливаешься спиной на раковину, от которого уписаться можно, – смех безграничный, освободительный, неистовый, свежий, грандиозный настолько, насколько безграничен, освободителен, неистов, свеж и грандиозен бал, который распахивает нам двери и вмиг проглатывает нас.

* * *

Блонди, Колин и Габ не соврали: бал и правда ошеломляет.

Мы ошалело ходим из зала в зал, держась друг за друга, как утята, которые боятся потеряться.

– Над каждым залом работает отдельный год, – объясняет Габ.

– Как? Целый год на зал? – ужасается Хакима. – Сколько же лет понадобилось…

– Нет, год – это типа все студенты одного курса.

– Как если бы каждая параллель в Мари Дарьёсек украшала по кабинету, – расшифровывает Астрид.

– А, понятно. Тогда бы сразу поснимать плакаты про аборты, наркотики и алкоголь, а то они депрессивные, – размышляет Хакима вслух.

– Эй, глядите! Там зал Габа и его курса! – гордо говорит Колин, открывая нам дверь, и мы вступаем во что-то вроде ледяной преисподней.

– Темой был «Титаник», – объясняет Габ.

С потолка свисают сталактиты – где-то настоящие, но в основном пластмассовые – и капают водой нам на головы. Вместо бара – ледяная стена, в каждой трещине по бутылке. Динамики разносят сложную композицию из шума волн и криков ужаса, что смешит гостей, слоняющихся по залу, примеряющих разложенные повсюду спасательные жилеты. Скрипачи играют что-то запредельно печальное, и время от времени звучит туманный горн.

– Тонкий вкус! – замечаю я.

– А то! – ржёт Габ.

Мы устраиваемся в специально приспособленной шлюпке с небольшим столиком.

– Эту штуку я приделывал, – говорит Габ. – Вообще, задолбался знатно, даже гвоздь проглотил.

– Ты проглотил гвоздь?! – Хакима чуть не поперхнулась. – Ты же умрёшь!

– Да вряд ли, – говорит Габ. – Я заел ватой, так что, думаю, покатит.

Хакима шепчет нам:

– Теперь у него в организме в два раза больше железа, чем положено!

Колин возвращается с двумя коктейлями «Кир Рояль» для них с Габом и тремя безалкогольными для меня и моих соколбасниц. Хакима втягивает свой с таким видом, будто смутно подозревает, что ей подмешали-таки яд. Ворчит:

– Ну и где уже Кадер?

Но волноваться явно не о чем: Солнце появляется в безукоризненном пиджаке, а коляску его толкает оживлённая и весёлая Блонди, которая провела его со словами: «Это мой новый парень, я знаю, что у него нет билета, но он вообще инвалид, вы ведь его пропустите, так?»

Завидев нас, он присвистывает:

– Само очарование! Прямо голливудские звёзды. Мирей, тебе очень идёт эта причёска.

– О! Пф! Хм, – отвечаю я серией авангардных звукоимпровизаций.

И поскольку та самая причёска открывает уши, всем, должно быть, видно, как они превращаются в спелые сливы.

Солнце отказывается от предложенного Блонди «Кир Рояль» и спокойно потягивает свою колу, пока она за пару минут осушает весь бокал.

– Ты где переодевался, Кадер? – спрашивает Хакима.

– А, ну, просто, в общем, ну, в комнате.

– В комнате Блонди?

Вместо ответа он отпивает глоток с едва заметной улыбкой, которую пропустить бы через рентген.

– Невероятно, такой праздник, – говорит он то ли в восторге, то ли в шоке. – И что, у вас так каждый год?

– Каждый год. Конец учёбы надо отметить как следует, а то сколько вкалывали!

Солнце кивает, но я знаю, о чём он думает. Он думает, что у них, в армии, не устраивают балов под конец года, хотя – сколько ещё? – человек пятьдесят, шестьдесят солдат погибло в Кирдыкстане за последнее время, не считая его нижней половины, и о том, что Барака Обаметта, которая обещала, клялась и божилась, что теперь точно выведет войска, в итоге предпочла этого не делать «пока что», потому что, видите ли, американский президент будет недоволен, you understand.