Алмазы для Бульварного кольца - читать онлайн книгу. Автор: Ринат Валиуллин cтр.№ 51

– А что стало с ее мужем?

– Я смотрю, тебя личная жизнь твоей спасительницы волнует больше, чем судьба страны, где ты исполняешь интернациональный долг! – Сергей изучающее посмотрел на Олега. – Вижу, ты прямо запал!

– Не то слово – взрыватель, – развел руками Олег.

– Не морочь себе голову. Про мужа ничего не знаю, скорее всего, расстреляли, как и всех остальных. Спроси ее сам.

– Ты в своем уме?

– Нет, в твоем, – усмехнулся Серега и посмотрел на дверь, за которой раздался легкий стук. Не дожидаясь ответа из палаты, дверь отворилась, и в палату снова вошла Оливия с медикаментами.

– Я пойду покурю пока, – сказал Сергей и встал со стула, показав жестами, что ненадолго выйдет.

– Оставайтесь. Это быстро, – улыбнулась Оливия.

– Не-не, иди-иди, покури, – посмотрел с улыбкой на товарища Олег. – Мой друг просто ревнует меня к вам, Оливия. А ему ведь у него дома семеро по лавкам, престарелые родители, жена и еще другая женщина. Иди уже! – Олег снова выразительно взглянул на Погодько. – Жизнь проходит, а ты все еще здесь…

– Ладно, скоро вернусь, – тот показал сигарету, которую достал из пачки, будто это были песочные часы. – Перекурю и вернусь. Жизнь измеряется перекурами, – добавил он. – Или пеплом. – Серега заткнул сигарету за ухо и вышел из палаты.

– Это твой друг? – спросила Оливия, надевая стерильные перчатки и раскладывая перед собой спиртовые ватные шарики, одноразовый шприц с иглой, ампулу с препаратом.

– А что, похоже? – перевернулся Олег на живот и сдвинул вниз штаны, оголив ягодицу.

– Да, я его здесь еще вчера видела.

– Он тоже тебя узнал.

– В смысле?

– Рассказал мне о твоих подвигах.

– Вот как? – Оливия взяла ампулу с лекарством и встряхнула ее, слегка постучав ногтем по кончику. – Я его не помню, – резко провела она пилкой по стеклу. – Ты расстроен? – она отломила кончик ампулы.

– Нет, просто неожиданно все как-то. Мне казалось, ты вне всей этой суеты, этой революции, этой войны.

– Если бы так! Она у меня под кожей. И теперь всегда там будет сидеть, – набрала она в шприц препарат из ампулы и подняла его вертикально, выдавив наружу воздух и пару капель лекарства.

– Оливия, я думал, что ты с другой планеты, – произнес Олег.

– Только не надо меня обожествлять. Рано.

– Хорошо, не буду.

– Так-то лучше, ты не строй иллюзий насчет меня и насчет революции не строй, – взяла медсестра ватку, смоченную спиртом, и протерла ею бледный кусок кожи, чтобы сделать укол. Спирт стал испаряться быстрее иллюзий, по крайней мере, об этом свидетельствовал его запах.

– Я не все знаю. А теперь и не знаю, хочу ли знать все.

– Извини, если я тебе сделала больно, – воткнула Оливия иглу в ягодицу.

– Ты про укол? – засмеялся Олег.

– Может, это и к лучшему, – медленно ввела она лекарство из шприца, аккуратно вытащила иглу и протерла ранку.

– Что именно?

– Все. Тебе трудно понять, что здесь происходит? Здесь полная задница, – почувствовал Олег, как Оливия улыбнулась.

– Ты про мою? – усмехнулся Олег. Он поднял вверх штаны и повернулся на бок.

– Твоя худая, как у настоящего романтика. Я сразу поняла, что ты романтик, – с любовью посмотрела она на него.

– Почему ты так решила?

– У тебя кожа тонкая. Ты приехал сюда черт знает откуда, черт знает куда, чтобы помогать черт знает кому. Даже черт этого не знает. Только во власти – толстокожие люди. Поэтому и сама она справедливая, но только на словах.

Тем временем Серега вернулся с перекура и снова зашел в палату. Увидев Оливию, сидящую на краешке кровати Олега, и почти мгновенно оценив обстановку, он сказал:

– Я вижу, что укол сделан, моя помощь никому не требуется, так что я, пожалуй, поеду в отряд. Скажу Вениаминычу, что пациент скорее жив, чем мертв и даже идет на поправку, чего желает и всем остальным! – Олег и Сергей пожали друг другу руки, Погодько попрощался с Оливией и почти мгновенно покинул палату, понимая, что при таком раскладе он изначально был третьим лишним.

– …Власть никогда не бывает справедливой, – продолжил прерванную беседу Олег, давая Оливии понять, что считает начатый разговор принципиально важным.

– Это верно, но ведь она, по крайней мере, хотя бы должна к этому стремиться. Стремиться к всеобщему примирению. А оно невозможно, пока мы всех не накормим. Enquanto não houver pão para todos não haverá reconciliação, – произнесла Оливия, сидевшая в белом халате подле него, будто ангел истины, посланный свыше, чтобы пролить свет на происходящее. – Ты понимаешь?

– Примирения не будет, пока хлеба не хватит для всех. – Олег попробовал произнести сказанное Оливией на русском. – Яснее ясного!

– Ты не представляешь, как мне надоели эти жирные сытые рожи в военной форме. Я знаю, это они виноваты в гибели моего мужа и тысячи других, тех, кого они назвали «фракционерами», – затлел огонек гнева в глазах Оливии. – Наклеят на людей ярлыки, а дальше – твори, что хочешь. Ату их! Извини, мне следовало рассказать тебе об этом раньше. Трудно это все вспоминать, поэтому я и люблю больше молчать, – Оливия погладила Олега по волосам. – Да, я была на войне, служила в партизанских отрядах медсестрой, попадала под обстрелы, бомбежки, выносила бойцов и выхаживала их. – Она отпустила его голову и взяла в руки Олегову ладонь. Руки Оливии казались необычайно холодными, тяжелыми. Воспоминания обгладывали душу, что сразу же прибавило ей несколько лет, сделало взрослой, земной. Она случайно вышла за рамки, где он ее случайно встретил, и уже не узнавал.

– Мужа тогда тоже схватили, как и многих, я ходила с передачами в тюрьму, пыталась что-то о нем узнать, пока мне не сказали, что не надо больше сюда ходить. Его расстреляли.

– Ты кого-то винишь во всем этом, лично? – выдавил из себя Олег.

– Мы в таких случаях говорим о пресловутой рыбе и о том, что она гниет, как всегда, с головы. А это сам Нето – «Мангуши», «Старик», как его называл муж и все, кто входил в ближний круг вождя. Самым суровым и безжалостным из них – на самом верху, а не среди тупых исполнителей – по мнению многих выживших жертв этих партийных чисток, был Тито. Тито Шангонго. – Олег почувствовал, как в горле у него образовался ком. Оливия избавила его от необходимости реагировать на услышанное, хладнокровно продолжив свой рассказ: – Я была на восьмом месяце, только это меня и спасло, иначе и меня бы сначала затаскали по допросам, а потом так же посадили бы и казнили. После того, как родила, я стала работать в госпитале, так как дома было невыносимо, здесь хоть немного можно отвлечься от мыслей.

– Кто у тебя?

– Дочь. Сара. Ей сейчас три с половиной. Мать с ней сидит, пока я на работе. Она переехала ко мне, как только все более-менее успокоилось.