– А что ты здесь делаешь? – спросила Жозефина, когда они уже оказались в машине.
Баттлер собирался огрызнуться, но передумал.
– Хотел посмотреть, что здесь делаешь ты.
Жозефина повернулась к Рону, и глаза их на миг встретились, а встретившись, уже не смогли разойтись. Жозефина сглотнула, таким тяжёлым и давящим был сейчас взгляд Баттлера.
– Я просто… – она хотела отвести глаза и поняла, что не может. Баттлер ждал ответа, это было ясно как день, но Жозефина не могла просто сказать ему, что ей нравится мысль о том, как она полетит под колеса. Что она в самом деле мечтала, чтобы случилось то, что едва не произошло сегодня. И врать она тоже не могла, потому что эти чёртовы глаза выковыривали её из панциря как улитку из ракушки. – Рон не надо… – пробормотала она, наконец.
– Не надо что? Я тебя пальцем не трогаю.
Жозефина поёжилась. «Лучше б уж тронул», – подумала она.
– Я не хочу говорить.
– Ты кого-то ждала?
– Ох! Только не начинай…
– Тогда что? – Баттлер повернулся к ней всем корпусом, и вид у него был такой, что Жозефина поняла – одним взглядом дело сейчас не обойдётся.
– Просто… просто я люблю поезда, – нащупала она наконец тонкую грань между правдой и ложью. – У нас в поместье Арманд только такой транспорт и был. Были даже совсем древние, настоящие железные дороги. Здесь всё чужое, а там…. На вокзале… Я была как дома… Вот и всё. Я ни с кем не говорила, – добавила он после паузы, – я просто не могу сидеть взаперти всё время. Проклятье, Рон, неужели у тебя нету места, где ты просто любишь бывать? Неужели всегда… должна быть цель?… – она уже начинала заводиться и хотела было продолжить тираду, когда заметила, что Баттлер усмехается. – Что? – спросила Жозефина зло.
– Ничего, – Баттлер спрятал улыбку в кулаке. – Просто ты выругалась.
Жозефина подняла брови и чуть покраснела.
– Я не хотела. Простите.
– Ничего, – Баттлер покачал головой. – Ты всё-таки живая. Иногда я в этом сомневаюсь.
Жозефина резко отвернулась к окну. Слова Баттлера отозвались секундной болью в груди.
Баттлер тоже отвернулся, и какое-то время оба молчали.
– Не надо в больницу, – сказала Арманд внезапно. Она представила, как чужие незнакомые руки будут ощупывать её, проверяя, всё ли в порядке, и ей стало тошно.
Баттлер снова посмотрел на неё, изогнув бровь.
– Не думаешь же ты, что я сейчас отпущу тебя домой?
Жозефина пожала плечами.
– Как хотите. Но не надо к врачу, со мной всё хорошо.
– Посмотри на меня.
Жозефина не обернулась. Баттлеру пришлось сжать её подбородок двумя пальцами и развернуть к себе, заставляя посмотреть в глаза. Что за новая блажь пришла в голову Жозефине, он понять не мог.
– Пожалуйста, – попросила Арманд тихо и попыталась отвести взгляд. От этого тона Баттлеру стало холодно. Он отпустил тонкий подбородок, на прощание нежно скользнув пальцами по щеке Жозефины, а затем наклонился и опустил перегородку, отделявшую их от водителя.
– Наверх, Морель.
Стриженый затылок шофёра качнулся в знаке согласия, и перегородка опять поднялась.
Баттлер посмотрел на Жозефину, на удивление неуклюже сжавшуюся в соседнем кресле.
«Чего же ты так боишься?» – произнёс Баттлер про себя то, что устал уже спрашивать вслух. Он откинулся на спинку кресла и, поймав здоровую руку Жозефины, крепко сжал обеими руками.
Жозефина не смотрела на него, но руки не отбирала.
Через некоторое время аэромобиль остановился и снизился, давая пассажирам возможность выйти.
Баттлер открыл собственную дверь, обошёл машину и, открыв противоположную дверцу, протянул руку Жозефине. Та не сопротивлялась, по прошлому разу запомнив, что только выставит себя неуклюжей дурой.
Жозефина вышла и замерла, оглядываясь по сторонам.
– Это не больница, – сказала она, – решил пристрелить меня и оставить здесь труп?
– Пристрелить тебя я мог бы и в городе.
Вокруг был лес. Мокрый осенний лес. Землю устилала прелая хвоя, а сами деревья уже начали терять цвет. Желтоватыми казались даже сосны, проглядывавшие кое-где между лиственниц и клёнов.
– Пойдём, – Баттлер легко потянул Жозефину на себя, внимательно наблюдая, насколько уверенно та будет двигаться. Жозефина, кажется, в самом деле была в порядке, если не считать руки.
Несколько десятков метров они прошли по застланному палой листвой шоссе, полого уходящему вверх, а затем свернули в лес, и Жозефина увидела, что вдалеке маячат контуры каменной беседки. Высокий бортик из плотно подогнанных белых камней отделял её от обрыва, уходящего далеко вниз. Там, за обрывом, не было ни мегаполиса, ни его огней – только бесконечный желто-зеленый лес, чуть колыхавшийся на ветру и походивший сейчас на гигантскую морскую губку.
– Смотри, – Баттлер остановился, пропуская Жозефину вперёд, и чуть обнял её со спины, всерьёз опасаясь, что та снова упадёт.
Жозефина смотрела. Небо уже потемнело, а дождь кончился, и кое-где можно было разглядеть крохотные искорки звёзд.
– Красиво, – сказала она.
От этого места веяло странным покоем. Как в старой сказке, хотелось просто сесть на краешек камня и уснуть.
– Это ещё не всё, – Баттлер кивнул на незнакомый Жозефине прибор, установленный в центре беседки, смутно напоминавший ей подзорную трубу на штативе. – Стой. Не двигайся. И не падай. Хорошо?
Жозефина кивнула, и Баттлер отпустил её наконец, чтобы подойти к телескопу. Он покрутил линзы, чуть опустил основу и вернулся к Жозефине.
– Попробуй, – сказал он.
Жозефина приникла одним глазом к основанию трубы. Звёзды теперь казались яркими и крупными, хоть их и застилала белёсая дымка.
– В ясную погоду было бы лучше, – добавил Баттлер, и Жозефине почему-то показалось, что тот оправдывается.
– Зачем ты привёл меня сюда? – спросила она, отодвигаясь от линзы и снова оборачиваясь к Баттлеру.
– Ты спросила, есть ли место, которое я люблю.
Жозефина замерла на миг, а потом отвернулась, по-новому разглядывая этот лес и эти горы.
Баттлер кивнул, правильно оценив её взгляд.
– Я не часто тут бываю. И это место не настоящее, как и твой вокзал. Когда я был маленьким, у нас на Картуке, рядом с городком, где я вырос, тоже были горы. И та обсерватория была совсем такой же, как тут. Когда я был мальчишкой, я каждую ясную ночь прибегал туда, чтобы посмотреть на небо. Я представлял, как когда-нибудь отправлюсь туда, к звёздам, и они будут принадлежать мне.
Баттлер усмехнулся без особой радости и положил ладони на плечи стоящей к нему спиной Жозефине, а затем опустил на одно плечо ещё и подбородок.