Слишком толстая, слишком пошлая, слишком громкая - читать онлайн книгу. Автор: Энн Хелен Питерсон cтр.№ 6

Каков бы ни был их замысел, он оказался полной противоположностью тому, что большинство американцев – и спортивный мир в частности – считали нормой для решения проблем расы и расизма, то есть не решать эти проблемы вообще. Девяностые годы отличались расцветом идеологий пострасизма и постфеминизма: предполагалось, что все цели феминистских движений и движений за права и свободы граждан уже достигнуты, так зачем же беспокоиться обо всей этой политкорректности? В рамках подобной культурной логики было дурным тоном поднимать любые расовые вопросы – это было предосудительно.

Но сестры Уильямс, как и их отец, отказались участвовать в этой игре, единственной целью которой было позволить белым людям продолжать думать, что они не ра-систы, даже когда их слова и действия доказывали обратное. Они не приняли саму идею о том, что они должны приспособиться к «белому кодексу» теннисного мира. Вместо этого они снова и снова напоминали о своем отличии от других – с каждым взмахом украшенной бусинками косички, с каждой мощной подачей.

А Серена, в свою очередь, никому не позволяла забывать о своей устрашающей мощи: в самой первой статье о сестрах в The New York Times ее называли и «шаровой молнией», и «питбулем», и просто «прирожденной спортсменкой с яростными действиями у сетки» ^[22]. В 1998 году в St. Paul Pioneer Press появилась фраза: «Серена так ударяла ракеткой по мячу, что люди на трибунах пригибались, как будто уворачиваясь от него» ^[23]. «Мы с сестрой исповедовали силовой стиль, – вспоминала Серена в 2013 году. – Нам всегда было куда расти, мы всегда знали, как улучшить свою игру. Мы чувствовали, как совершенствовать подачи и как развивать еще бо́льшую скорость» ^[24].

Их сила и харизма вдохновляли весь теннисный мир, но сестры Уильямс отказались от бессмысленных церемоний, когда все ждали от них благодарности и признательности. Рассказывая о подобной позиции своих дочерей, Ричард Уильямс в одном из интервью для The New York Times выдал: «Я думаю о людях, которые помогли теннису как виду спорта стать таким, какой он есть сейчас… Нужно делиться с ними своим собственным опытом, а не держать все в себе» ^[25]. В интервью для Sports Illustrated Серена заявила: «Я никогда никого не боялась. И если я не окажусь на корте с кем-то зеленым метра в три высотой, то и не буду никого бояться. С другой стороны, благодаря моему росту и навыкам я могу напугать кого угодно» ^[26].

Такое противостояние семьи Уильямс и теннисного мира представляло Уильямсов как грозных противников, но также обнажало и их слабости, делая их уязвимыми для нападок и обвинений в организации договорных матчей, тем более когда талант Серены стал равняться таланту старшей сестры: девушки заболевали, получали травмы или снимались с турниров, чтобы не выступать на корте друг против друга. И хотя сестры не выказывали ни малейшего нежелания играть друг с другом («У Винус нет причин меня бояться, – заявила Серена в 1998 году. – Я никогда никого не боялась»), слухи и домыслы достигли апогея, когда Винус снялась с турнира Индиан-Уэллс в Калифорнии за четыре минуты до своего полуфинального матча против Серены  ^[27].

Как сестры подтверждали в многочисленных интервью после того события, снятие с турнира в последнюю минуту вовсе не было частью махинаций: Винус и вправду была травмирована; сестры общались за день до игры, но никто так официально и не заявил о травме до самого матча. Но толпа так прицепилась к идее заговора, что освистывала Серену на протяжении всего матча и Ричарда с Винус, когда они пробирались к своим местам; свист и возгласы недовольства не смолкали и когда Серена поднималась на пьедестал, чтобы принять награду за победу над Ким Клейстерс. В ответ Ричард повернулся лицом к пятнадцатитысячной толпе и вскинул вверх кулак – жест, который некоторые истолковали как приветствие, означающее что-то вроде «власть – черным!». Позже он рассказывал прессе, что помимо свиста слышал в свой адрес и расистские угрозы – то, что люди хотели высказать ему в течение многих лет. «Белые люди давно хотели нам это сказать. На Индиан-Уэллс их, наконец, прорвало: «Вали отсюда, нигер! Здесь тебе не место. Мы не хотим тебя здесь» ^[28].

В последующие годы не прекращались споры о том, «а были ли расистские оскорбления?» – Винус, в свою очередь, утверждала: «Я слышала то, что слышал он»; но никто больше не мог поклясться, что слышал подобные выпады в сторону Уильямсов  ^[29]. Тем не менее случай этот, результатом которого явилось бойкотирование турнира Индиан-Уэллс вплоть до 2014 года, стал определяющим моментом в истории Серены. Он являл собой нечто большее, чем победа или поражение в любом другом турнире: символ негодования, возмущения, недовольства и недоверия, определяющих мировой теннис и место сестер Уильямс в нем.

Неприкрытый расизм и вытеснение, с которыми сталкивалась семья в течение многих лет, казалось, только подстегнули Серену. Спустя два года она станет теннисисткой номер один в мире – подвиг, который включал в себя и победу над Винус на Уимблдонском турнире 2002 года (Серена тогда не проиграла ни единого сета), и первый, как его потом назовут, «шлем Серены» – четыре титула «Большого шлема» подряд. Ее превосходство стало бесспорным.

Тем не менее, как охарактеризовали Серену в газете The Guardian, «для многих сторонних наблюдателей она все еще половина или, может быть, чуть больше такого «сомнительного и весьма проблематичного» явления, как «сестры Уильямс», которые «захватили» мировой теннис своей силой и мироощущением» ^[30]. И, пожалуй, главное в «сомнительном и весьма проблематичном» миро-ощущении Серены, что те самые наблюдатели ставили ей в вину, – ее стиль в одежде.