Слишком толстая, слишком пошлая, слишком громкая - читать онлайн книгу. Автор: Энн Хелен Питерсон cтр.№ 46

Дженнер видела, чем оборачивается несоответствие норме, и хорошо представляла реакцию нации, если бы продолжала поступать так. Она хотела стать женственной даже независимо от давления прессы. Но окружающие давали ей понять, кто более открыто, кто менее, что полностью вжиться в новую сущность – значит добиться успеха.

В этом проблема открытой жизни транссексуалов в XXI веке: как пишет Джос Труитт в Feministing, «трансгендерные женщины подвергаются унижению и оскорблениям, если они не соответствуют новому «я», а если соответствуют, их упрекают в поддержке гендерной бинарности  ^[309] и в цисгендерных стандартах красоты» ^[310]. Дженнер надеялась, что ее поведение на людях изменит к лучшему и ее собственную жизнь, и жизнь других трансгендеров, но после этого агрессия по отношению к трансгендерам, особенно чернокожим и латиноамериканцам, только усилилась. К тому же нашлись любители негодовать из-за того, что транссексуалы пользуются туалетами для того пола, к которому себя относят: подняли переполох национального масштаба из-за того, что «мужики-извращенцы» заходят в то же помещение, что и дети.

Такие скандалы часто становятся сенсацией, и раздувают их, как правило, политики, чтобы заручиться поддержкой. Они служат ярким примером того, что внимание и принятие – отнюдь не одно и то же. Лет десять назад трансгендеров, как правило, игнорировали, по крайней мере в поп-культуре, или считали чудаками. Но с общественным интересом пришла иерархия: одних Энни Лейбовитц фотографирует для обложки Vanity Fair, других никто снимать не желает; одни могут себе позволить исчезнуть и появиться лишь после полного перехода, другие ждут этого годами; одних окружают поддержкой родственники, друзья и коллеги, другие становятся изгоями; одни стремятся к гендерной бинарности, другие не приемлют ее.

Рина Госсет, активист из Барнард-колледжа, жестко описывает сложившуюся ситуацию: «Общество часто смотрит на транссообщество сквозь призму социальной приемлемости и таким образом определяет, кто – даже среди самых уязвимых из нас – должен быть услышан и увиден. Я убеждена, что по этой причине те, кто и так рискует столкнуться с агрессией, становятся еще более уязвимыми» ^[311].

Усиление агрессии по отношению к трансгендерам не входило в намерения Дженнер. Как не входила и маргинализация, и установление иерархии, и указание, как надлежит выглядеть «хорошему» транссексуалу. Но это не означает, что ее поведение на людях не привело к таким последствиям. Именно это и делает примечательным сериал «Я – Кейт» и его развитие от первого сезона ко второму. Это шоу словно фокусируется на Дженнер и ее восприятии транснормативности, но в действительности противопоставляет ее реальности.

* * *

Дженнер, может, и не отнесешь к непокорным, но зато таковыми являются другие персонажи «Я – Кейт». Само их участие – то, в какие места они водят Дженнер, над какими вопросами заставляют ее задумываться, какие аспекты жизни трансгендеров раскрывают перед ней и соответственно перед аудиторией – все это прямо противоположно тому, что ожидают от шоу о самой знаменитой трансгендерной женщине в мире. Проще говоря, «Я – Кейт» не позволяет воспринимать жизнь транссексуала как нечто цельное.

Начиная со второго эпизода первого сезона Дженнер окружает себя другими трансгендерными женщинами. Дженни Бойлан, профессор и автор бестселлеров, общалась с Дженнер в течение года, предшествующего переходу, и первоначально была приглашена в «Я – Кейт» как консультант. Другие участники представляют прочие аспекты: если Бойлан демонстрирует академический подход и вступает с Дженнер в дискуссии, как с аудиторией в классе, то Чэнди Мур – это пример женщины, вынужденной выживать собственным трудом; Закари Дракер доказывает, что у трансгендеров бывают длительные здоровые отношения; Кендис Кейн – свидетельство того, как трудно трансгендерам приходилось в Голливуде до Дженнер; Кейт Борнстейн выступает в амплуа насмотревшейся всякого, но справившейся с этим женщины, а восемнадцатилетняя Элла Жизель воплощает контраст поколений.

У каждой свои представления о том, что имеет важное значение в жизни транссексуала – о необходимости поддерживающей хирургии, о лекарствах, об употреблении слова «транни» и вообще о том, каково быть женщиной. Дженнер периодически удивляет, раздражает и злит их. Но их постоянное присутствие отвлекает от нее внимание: сериал может носить ее имя, но, как четко дала понять Бойлан, «шоу не о ней».

Второй сезон, когда они в автобусе путешествуют по Штатам, становится более напряженным. Они заставляют Дженнер пересмотреть ее политические взгляды из-за отношения Республиканской партии к ЛГБТ, в Айове Дженнер обменивается рукопожатиями с Хиллари Клинтон и признает, что у той сильная платформа в области защиты прав человека.

В Айове они посещают тесно связанный с мормонами колледж, где училась Дженнер, и встречают единственного в городе транссексуала, у которого хватает смелости доказывать: трансгендеры есть везде. Они видят, как Дженнер окружает толпа во время ланча в Чикаго, и спрашивают ее, что в ней заставляет трансгендеров злиться и чувствовать себя уязвимыми. Чэнди рассказывает Кейт не только о своем прошлом как секс-работницы, но и о том, как она совершила преступление во время работы в офисе и отбыла срок, после чего ей трудно делать многие элементарные вещи, даже получить паспорт. Они встречаются с отцом Эллы и узнают, что даже молодое поколение сталкивается с трансофобией в пределах собственной семьи. В хьюстонской церкви Дженнер выступает против пастора, призывающего к отмене Хьюстонского декрета о равных правах  ^[312], защищающего в том числе права трансгендеров.

А когда в Time выходит то самое интервью с Дженнер, которое породило столь неоднозначную реакцию в транссообществе, его обсуждают всей компанией. «Называя нас мужчинами в платьях, ты поддерживаешь тех самых пасторов и политиков, которые выступают против нас», – говорит Кендис, а Дженни поддерживает ее: «Люди должны знать, что ты защищаешь всех, а не только хорошеньких».

В сериале внутрисемейные отношения играют определенную роль, но и они не отвлекают от вопроса, почему люди так реагируют на Дженнер: Крис Дженнер все еще пытается осмыслить два последних десятилетия своей жизни, Скот Дисик, как и многие другие, ломает голову над анатомическими подробностями. И речь не о том, кто прав, а кто нет, кто должен поддаться, а кто уступить, вся проблема в диалоге.

Цель этого диалога – не унизить и не уменьшить значимость Дженнер. И тут нет задачи, как в большинстве сериалов, выяснить, кто главный злодей. Нет, здесь Дженнер, как и остальных участников, показывают прежде всего как человека со своей историей: как говорит Бойлан, «нельзя ненавидеть того, чью историю ты знаешь». Можно не соглашаться, можно ставить перед собой иные цели, но ненавидеть, проявлять трансофобию невозможно, когда транссексуалы предстают перед тобой на экране живыми людьми.