Всё летит к чертям. Автобиография. Part 2 - читать онлайн книгу. Автор: Моби cтр.№ 83

– Работает.

Около восьми часов вечера Дрю отправился на свидание, а я вернулся в свою комнату. Мне стало страшно. С этим наркотиком было весело и интересно, но я хотел, чтобы мне вернули мой здоровый и трезвый ум. В три часа ночи я принял душ, надеясь, что смогу вымыть кислоту из организма, но каждая капля воды на коже ощущалась отдельно и сильно. В пять утра я решил, что это никогда не закончится. Свернулся калачиком на нижней койке двухъярусной кровати и на рассвете уснул.

Через несколько часов я проснулся, чувствуя себя почти нормально. Глубоко вздохнул, увидел за окном тающий снег, и что-то в моем мозгу щелкнуло. Мне показалось, что у меня отняли разум и заменили его чем-то твердым и чужим. Мозг не работал, мысли были жутко медленными и тягучими. Я почувствовал себя тупым зомби. И испугался, что сошел с ума. Весь день прошел в ожидании того, что я приду в норму. Но норма была недостижима. В десять часов вечера, в конце самого длинного и страшного дня в моей жизни, я в ужасе забрался обратно на нижнюю койку и впал в забытье.

На следующее утро я проснулся в панике: мой мозг по-прежнему был сломан.

После семи дней безрезультатного ожидания и страха я пошел к школьному психиатру. Он иронически смотрел на меня, шевеля длинными усами. Я пожаловался, что неделю назад принял кислоту, и с тех пор мой мозг не возвращается к нормальному состоянию. «Мне страшно, помогите!»

Я не сказал ему, что постоянно переживаю панические атаки. Потому что не знал, что такое панические атаки.

Психиатр, услышав слово «кислота», тонко улыбнулся и задал несколько вопросов о течении расстройства. Потом сказал: «Ну вот и еще одна жертва ЛСД! Вы пережили флэшбэк, а за ним – психотический срыв. Будем лечиться». Он выписал рецепт на мощное антипсихотическое средство и пообещал:

– Это должно помочь.

Я принял таблетки согласно предписанию и почувствовал себя еще хуже. Через неделю снова пришел к психиатру и сказал, что лекарство не помогает.

– Ладно, не волнуйся, – буркнул он, задумчиво шевеля усами. И прописал более сильную дозу.

Спустя еще неделю у меня появилась аллергия. Я проснулся утром, чувствуя обычное отчаяние и ужас. Но несколько часов спустя ощутил сильное напряжение и жжение во всех мышцах. К обеду мои связки превратились в горящие провода. К концу дня мне казалось, что объято пламенем все тело.

Я побежал в приемный покой больницы при колледже. Там мне дали успокоительное и отвели в палату. На следующее утро, проснувшись, я признал поражение. Я сломался. Мой мозг сломался. Антипсихотик сделал только хуже. И я по-прежнему не знал, что со мной не так. Врачи, похоже, не знали тоже. Они сняли аллергию, но не вернули мне здоровье ума.

Я ушел из больницы, собрал вещи и уехал домой.

Через несколько дней после моего отъезда из университета мама отвела меня к психиатру в Стамфорде. Он говорил со мной около часа, добродушно улыбаясь и спокойно задавая вопросы, а потом поставил диагноз.

– У вас патологическая тревожность, – сказал он. – Если точнее, редкая и очень неприятная ее разновидность. Она называется «плато панического расстройства». По сути, это панические атаки, которые никогда не прекращаются.

– Значит, дело не в кислотных флэшбэках?

– Нет, не в этом, и вам определенно не нужны антипсихотики. – Он покачал головой. – У того, кто прописал вам перфеназин, следует отобрать лицензию.

Я заплакал.

– Вы не первый, кто плачет у меня в кабинете, Моби.

– Я просто не знаю, что делать! – всхлипнул я. – Я хочу, чтобы мой мозг снова стал здоровым.

– Он выздоровеет, Моби. Я обещаю. – Врач вздохнул. – Честно говоря, я не знаю, чем вызвано то, что вы испытываете. Эта разновидность крайней паники обычно вызывается скрытой травмой. Вам нужна серьезная терапия.

Из дома я каждый день звонил Дженни. Поначалу она искренне сочувствовала мне, но через неделю ее голос стал звучать отстраненно, в нем слышались нотки раздражения. Однажды, вернувшись домой от стамфордского психиатра, я отнес мамин телефон на деревянную лестницу в подвал, чтобы уединиться и снова позвонить Дженни.

– Ты нужна мне, – сказал я. – Можешь приехать в эти выходные?

Она ничего не ответила.

– Дженни?

Она вздохнула и тихо сказала:

– Моби, мне жаль. Я не могу.

– О чем ты? – У меня закружилась голова.

Она заплакала.

– Я очень хочу быть рядом с тобой, но мне надо учиться. Я не могу приехать.

– Ты что, бросаешь меня?

Она заплакала еще сильнее.

– Похоже на то.

Я оцепенел.

– Моби? – спросила она. – Ты там?

Я все еще не мог говорить.

– Скажи что-нибудь!

Но я не мог.

– Моби? Поговори со мной!

– Мне нужно идти, Дженни, – выдавил я и повесил трубку.

Я взял свой десятискоростной велосипед – тот самый ярко-зеленый «Schwinn», который был у меня с шестого класса, – и поехал в захудалый местный бар у железнодорожной станции. Я не знал, куда еще пойти. Успокоиться мне помогал только алкоголь. После того, как у меня начались приступы паники, я стал пить ежедневно. Спиртное не излечивало мой мозг, но на некоторое время облегчало боль.

Я заказал пиво. Был будний день, и бар пустовал. Только несколько местных выпивох притулились за угловым столиком. По телевизору шел баскетбольный матч, но его никто не смотрел. Я допил пиво и взглянул на свое отражение в зеркале за стойкой бара.

Я походил на призрака. Никогда прежде мне не было так страшно. Мой мозг сломался почти месяц назад, и до сих пор никто не мог точно сказать, станет ли мне когда-нибудь лучше. Я допил пиво и заказал еще.

Все мои друзья учились в престижных и дорогих колледжах Новой Англии, изучая историю искусств и французскую литературу. Они встречались с чудесными женщинами, влюблялись и думали о том, какая захватывающая взрослая жизнь ждет их впереди. А я был безработным неучем и жил в доме матери. Я не имел никаких перспектив. У меня не было ни денег, ни девушки. Зато мне не давали скучать почти непрекращающиеся приступы паники.

Я был готов покончить с собой. Меня останавливало только одно. Я не желал, чтобы паника победила.

Со мной разговаривала Хиллари Клинтон, а у меня было слишком сильное похмелье, чтобы ей отвечать. Мы стояли на балконе 30-го этажа многоквартирного дома Сан-Ремо на Сентрал-Парк-Вест. Она была одета в темно-синий спортивный костюм, ее тщательно уложенные серебристые волосы поблескивали на солнце. Я стоял рядом, пошатываясь, небритый, в потертом сером свитере, надетом поверх старой футболки с надписью «Cramps».