Терапевт - читать онлайн книгу. Автор: Хелене Флод cтр.№ 21

— Я правильно понимаю, что ты не спрашивала?

— Правильно.

— Так значит, когда ты говоришь, что такой парень не может заинтересоваться кем-то типа тебя, это пока еще твое предположение?

Смотрите-ка, я отлично справляюсь. Подвергаю сделанные Сашей выводы сомнению. Делаю свое дело.

— Ну, в общем да, — отвечает Саша. — Ох, Сара, только не говорите, что он наверняка влюбится в меня, как только лучше меня узнает. Пожалуйста, не надо, я этого не перенесу.

Я улыбаюсь. Вот это уже сложнее. У меня получается, не в этом дело; но какая-то натянутость в улыбке чувствуется.

— Вы знаете, в школах ведь существует своя иерархия, — говорит Саша, — хотя очень хочется верить, что на самом деле важно быть просто доброй, приветливой и откровенной.

— А где твое место в этой иерархии, Саша?

— Не с самого низу. Но и не с самого верху тоже.

— Понятно. А он там где?

Саша взглядывает в окно.

— Сара, — говорит она. — Еще одна полицейская машина приехала.

Я смотрю туда же, куда и она. Во дворе стоит третья машина. Как-то поперек, отгораживая дом от дороги. Из машины выбираются два человека, мужчина в форме и мужчина в гражданском, в ветровке; у него пушистые усы на все лицо. Они направляются к дому, и, глядя на них, я пытаюсь вспомнить, какой же вопрос собиралась задать Саше.

Та смотрит на меня и спрашивает:

— Сара? У вас всё в порядке?

Мне очень хотелось бы ответить «да», но это неправда, а врать здесь, где проходят сеансы, я не могу; не могу врать ей, тем более в такой день, когда просто сидеть прямо — и то нелегко. Уклончиво отвечаю:

— Да у нас тут случилось кое-что… Это совершенно не связано с нашей работой, но я понимаю, что, увидев тут всех этих полицейских, можно испугаться или по крайней мере занервничать.

— А что случилось?

— Пропал человек, — говорю я.

Собственно, не просто пропал, но я не могу заставить себя произнести точное слово. Если я повторю то, что сообщили мне вчера, так и окажется на самом деле. Если я произнесу это слово вслух, то, наверное, никогда уже не буду собою прежней.

— Просто… ну, просто это мой муж; он пропал.

У нее широко распахиваются глаза: тяжелые ресницы растопырились, глазные яблоки вот-вот выкатятся из глазниц.

— Ваш муж пропал? — повторяет она.

— Да.

Я выглядываю во двор. Приехавшие зашли в дом. Позвонили, но вошли, не дождавшись, когда им откроют, насколько я понимаю. Видел бы это старый Торп, думаю я; ведь теперь-то его дом и в самом деле осажден представителями правоохранительных органов…

— Сара, — говорит сидящий напротив меня подросток, — конечно, это вы психолог, а не я, но, может, вам не стоит сегодня работать?

Что на это ответить… Разумеется, она права. Кто-нибудь должен был сказать мне это, но кто? Ведь я теперь совсем одна…

— Я сама хотела поработать, — говорю. — Тебе же было назначено.

Саша смотрит на меня взглядом, настолько исполненным сочувствия, что, похоже, вряд ли мы сможем потом вернуться к чисто профессиональным отношениям.

— Это не важно, — медленно и певуче, словно обращаясь к ребенку, выговаривает она, — я и в другой день могу прийти.

* * *

Усатый мужчина в ветровке ждет в гостиной. С ним вчерашняя женщина и еще несколько полицейских. Усатый вещает им о чем-то; входя, я слышу конец его речи:

— …Так что нужно проследить, чтобы патологоанатомы не забыли отметить это в своем заключении.

Говорок выдает его деревенское происхождение. Голос и интонации невыразительные, но все остальные слушают его так сосредоточенно, что ему не приходится повышать голос, чтобы привлечь их внимание. Сразу ясно, что он их начальник.

Заметив меня, усатый замолкает, а остальные трое оборачиваются и тоже вперяют в меня взгляды.

— Здравствуйте, — говорю. — Я только кофе налить.

Та, что мне не нравится, спохватывается.

— Это Сара Латхус, она была замужем за покойным.

Странно звучит. Замужем за покойным… Семейное положение изменилось, думаю я. Даже не родственница. Замужем за покойным. Жутковато; не позавидуешь такому семейному положению.

Усатый сдвигается с места и идет ко мне, протягивая руку. Подходит почти вплотную, а я не знаю, что мне делать с его рукой; похоже, совсем разучилась себя вести. Но усатый скор и деловит, это сквозит в каждом его шаге. Его моей неловкостью не остановишь. Не растерявшись, он низко наклоняется, хватает меня за правую руку, безвольно висящую вдоль тела, крепко жмет ее и представляется:

— Гюннар Гюндерсен Далэ. Называйте меня Гюндерсеном, все равно рано или поздно все начинают звать меня так.

— Сара, — бормочу я.

Он отпускает мою руку. Я чувствую боль: сильно как сдавил… Но, по крайней мере, я что-то чувствую.

— Ну что ж, Сара, мне хотелось бы немного побеседовать с вами. Рассказать вам, что мы на данный момент знаем, и выслушать то, что вы можете нам поведать.

Киваю. Значит, я должна что-то рассказывать… Это что-то новенькое. Не знаю, чего я ожидала от разговора с ним, но что придется самой что-то выдавать, мне в голову не приходило.

— Где мы можем уединиться, чтобы нас не беспокоили?

— В моем кабинете, — говорю я. — Над гаражом.

— Прекрасно, — говорит Гюннар Гюндерсен Далэ, — идемте.

* * *

Но сначала я звоню пациентке, которой назначено на одиннадцать, и отменяю сеанс. Гюндерсен Далэ и его сотрудница, рыжая женщина лет под сорок, сидят тут же, в кабинете. Мне не нравится, что я как бы под наблюдением. Я никогда не любила разговаривать по телефону в присутствии других людей, кто бы это ни был, даже в присутствии Сигурда. Если мне нужно было сообщить что-то более пространное, чем чисто технические сведения, я всегда уходила в спальню. Все разговоры, имеющие отношение к пациентам, я вела из кабинета. Но когда я сказала полицейским, что мне нужно позвонить, они и ухом не повели, а я не в том положении, чтобы просить Гюндерсена о чем-либо; соответственно, они стоят и слушают.

— Сегодняшний сеанс я, к сожалению, вынуждена отменить, — говорю.

— А, да? — реагирует она.

Слышно, что вокруг нее шум и суета; наверное, она еще не ушла из школы. В ее голосе слышится облегчение. Меня это немного задевает. Оказывается, отменить сеанс гораздо проще, чем я думала…

Дав отбой, замечаю, что мне звонили с номера другого пациента и оставили сообщение на ответчике. Я сразу же прослушиваю его, набрав на ответчике код и прижав трубку к уху, чтобы было не слышно полицейским. Гюндерсен с интересом разглядывает картину, висящую над моим архивом; делает вид, что не слушает.