По понедельникам чудес не бывает - читать онлайн книгу. Автор: Иван Фуников cтр.№ 33

«Я вчера поймал жучка без капкана и сачка,

И теперь моя рука вся в кишках того жучка.

Это мыши съели маргарин, съели маргарин, съели маргарин…»

Ну и делать, что надо. А нужен был якорь. Хорошо, что вместе с тентом для лагеря оказались металлические крючья для его крепления. Согнул, связал, привязал камень и закрепил все на чалке. Теперь, при удаче, можно его бросить на берег и зачалиться в одиночку.

По новой собрал катамаран в несколько уменьшенном варианте. Поддул одну из гондол, насколько дыхалки хватило. Снял со спутников спасжилеты, чтобы уменьшить парусность. Принайтовал Нинку — напротив, и Сандро — впереди, предварительно закутав их в целлофан для походной бани и куски тента. Как-то сразу отпал вариант оставить их здесь. Да и уравновесить кат иначе не получалось. Можно было с ними даже разговаривать. Слышал, что до девяти дней после смерти души ушедших где-то рядом с телом болтаются. Да и приучили нас «констатации» иметь дело с умершими: даже опарыши в их глазах уже не шокируют.

Налил в пластиковую бутыль с гречей воды в надежде, что зерно распухнет и его можно будет есть.

Ладно, цель поставлена — вернуться живым и довезти «спутников».

И вообще, пора включать позитивное мышление: живой, есть вода, ничего не сломал, есть средство передвижения, есть чем укрыться, а вниз по реке, как всегда, должны быть населенные пункты и живые люди.

Раньше в своей работе в качестве примера позитивного мышления я даже приводил больного с синдромом Паркинсона, рука которого, по его словам, дергалась с именно той амплитудой, какая требовалась для удачной подледной ловли окуня на мормышку. Пример, конечно, придуманный мной, но некоторых он окрылял или по крайней мере вызывал улыбку. А хорошее настроение уже — многое.

Отчалил. Знакомое ущелье и несколько серьезных порогов проскочил как-то легко. Страха не было, он успел выветриться раньше. Но как только слегка расслабился, чуть не выкинуло за борт при ударе о камень.

Стали мерзнуть руки, а ноги мерзли давно: свежая холодная вода начала уже на первом пороге просачиваться в неопреновые ботинки.

Пора было чалиться, чтобы успеть до темноты. Удалось с первой же попытки и в относительно тихом улове ^[37]. Вытащил кат повыше, закрепил.

Берег был покрыт сосняком и редкими елями, так что проблем с топливом не возникло. Развел костер — большой, длинный, чтобы хватило на все длину спальника. Согрел ноги. Глотнул спиртяжки из баклажки. Сгреб угли, настелил на место костра лапника, надул и разложил коврик. Залез в спальник, прикрылся куском тента и неожиданно быстро заснул. Снилось что-то хорошее. Мозг, похоже, устав от перегрузок, требовал позитива.

Проснулся от того, что, как мне показалось, услышал голоса. Несколько раз крикнул сам. Никого. Неужели стал, как Жириновский, слышать голоса. Реально, он так и написал на предвыборных плакатах, что, мол, не считает голоса избирателей, а слышит их! Или это было просто традиционной попыткой привлечь-развлечь народ какой-нибудь двусмысленностью. Ведь даже в аэропорту как-то видел на электронном рекламном щите сменяющие друг друга надписи «ЛДПР» и «Не мешайте людям работать!». То ли лозунг, то ли призыв к партии. Или это традиция? Ведь раньше на Руси при больших дворах очень модно было держать свою развлекучую и неглупую «занимашку», а то и целый театр.

Обнадежил себя тем, что гипнагогические галлюцинации бывают и в норме, тем более в условиях стресса. Одна моя больная со странными ночными гипертоническими кризами после тщательного допроса призналась, что к ней ранее любимый, но умерший кот каждую ночь приходит и ложится в ногах… Но в психушку она не хочет. Успокоил ее, посоветовал психотерапевта, успокоительные, травку — могильник и квартиру освятить. Если психотерапевт и лекарства не помогают, то очажок застойного возбуждения в мозгу стоит попробовать потушить не медикаментозно, а с помощью Бога и обрядовых действий.

Потом порасспрашивал народ: почти в каждом четвертом — пятом случае умерший родственник кого-то из своих навещает.

Вылезать не хотелось. Но надо было двигаться дальше.

Весь день шли небольшие и средние пороги, но кат управлялся плохо и часто входил в них лагом ^[38], что увеличивало опасность. А ближе к вечеру пошел мокрый снег. Снег в августе! Повезло причалить.

Руки так замерзли, что я почти не мог двигать пальцами, не то что спичку зажечь. Кажется, у Джека Лондона один мужик от этого и погиб. Единственный выход в таком случае — пописать на руки, моча просто обжигает. Куда уж тут до брезгливости. Сумел развести костер. Попробовал в листьях какого-то лопуха запечь размокшую гречу. Та еще гадость. Хватанул настойки.

Потом плохо убранный уголек прожег надувной коврик.

Утром обнаружил, что распухли ступни, и мокрые, не успевающие высохнуть за ночь неопреновые ботинки совсем перестали налезать на ноги. Хорошо, что не выкинул найденные в герме ботинки и носки. Надел.

А еще, пока я спал, какие-то мелкие зверюги попытались добраться до Нинки, порвали целлофан. Нет, ребята, «и сам не ам, и вам не дам». На следующую ночь намажу ее капсикамом — пусть попробуют на вкус.

Может, надо было все-таки кусочек от Нинки отрезать? А чего, нормальная рабочая практика. Вон во время революции хорошо в Питере «китайского мяса» поели, хотя тогда революционные суды и старались как могли избавить город от лишних ртов, сводя бумажные формальности перехода живого в неживое к получению и подшиванию в дело всего двух бумажек — записки с доносом и листка с приговором. И во время голода в Поволжье людей поели, и в блокаду. Расстреливали, правда, если кто попадался, без суда. А бывший особист рассказывал, что и румыны, даром что их уже кормили, когда везли из-под Сталинграда, еще у теплых трупов ляжки срезали (хреново, видимо, шмонали).

Предки некоторых уважаемых в Америке семей тоже не погнушались людей кушать при переходе через горы. Сначала ели проводников из местных, мол, не хрен водить не туда, а потом и своих. Не давали только родственникам родственников есть: не корректно. Суд оправдал. Менталитет другой.

То-то штатники в свое время удивились, когда троих наших в море подобрали. Те на своей барже совсем с голода подыхали, а никого не съели. Даже песню тогда про ребят сочинили: «Зиганшин-буги, Зиганшин-рок, Зиганшин съел второй сапог…» Потом этих бедолаг уже чуть до смерти не уморили, таская с рассказами по черноморским здравницам.