Уинстон Черчилль. Против течения. Оратор. Историк. Публицист. 1929-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Медведев cтр.№ 171

Морли не стал спорить с безысходностью и подал в отставку. По мнению Черчилля, он поступил правильно, лишний раз подтвердив мысль, что важно не только вовремя появиться на публичной сцене, но и вовремя ее покинуть. Подобное решение «было лучшим для Морли, для его репутации, для исторических концепций, воплощением которых он являлся». Куда печальнее было бы, «если бы он продемонстрировал свою беспомощность и поднял бессильную руку в знак протеста против наступающего потопа» ^[1714].

Помимо смены эпох, эссе сборника объединяют и другие темы. Одну из них косвенно определил профессор Джонатан Роуз, который считал, что все «великие современники» Черчилля — актеры ^[1715].

Слова Роуза не лишены оснований. Умение управлять эмоциями, а также лицедейство (в понимании игры на сцене) свойственны многим неординарным личностям, и Черчилль в этом отношении не исключение ^[1716]. Он признавал важность этих умений и культивировал их в себе, а также наблюдал за тем, как их использовали выдающиеся фигуры прошлого. В биографии своего предка он отмечал, что «Мальборо был не только хорошим генералом, но и превосходным актером» ^[1717]. На актерскую составляющую великих людей он периодически указывает и в своем сборнике. Взять, к примеру, описание Джона Морли. «В его риторике было что-то такое, что приковывало внимание. Он любил театральные жесты, любил подбирать слова» ^[1718]. Или Лоуренса Аравийского, который в своих «Двадцати семи статьях» писал, что ношение арабского платья сопряжено с определенными опасностями: «Играя свою роль днем и ночью в течение ряда месяцев, не зная отдыха и с большим риском, вы будете чувствовать себя, как актер в чужом театре» ^[1719]. Или Баден-Пауэлла, с которым Черчилль встретился впервые еще в годы своей службы в армии. Будущий основатель скаутского движения разыгрывал перед сослуживцами спектакль. Черчилль был поражен «высоким качеством исполнения», считая, что оно «могло бы занять достойное место на сцене любого мюзик-холла». Когда он поинтересовался, кто исполняет главную роль, ему ответили: «Да это же Баден-Пауэлл. Изумительный человек! Имеет огромный послужной список. Полагают, что у него отличные карьерные перспективы, но представьте себе старшего офицера, который так задирает ноги перед толпой молодых субалтернов» ^[1720].

Упоминания о сцене, игре, нарядах героев мелким, но ярким бисером разбросаны по всему тексту «Великих современников». Близость к актерской профессии действительно могла бы выступить в качестве основной связующей нити. Но есть и еще одно качество, которое объединяет рассмотренные персоналии. И это качество гораздо важнее, чем любовь к сцене, наслаждение от софитов и жажда публичности. Автор неслучайно после обсуждений с Баттервортсом остановился на названии «Великие современники». Каждый из героев, даже те, рассказ о ком в итоге не вошел в сборник, как, например, эссе про Рокфеллера, не просто проявляет величие, но и обладает властью над людьми, а в какой-то мере — властью над событиями.

Власть — вот та субстанция, которая больше всего привлекала Черчилля. За годы своей многолетней политической деятельности и руководства многочисленными ведомствами он научился аккумулировать власть для претворения своих решений в жизнь и достижения запоминающихся результатов. Будучи одновременно человеком действия и человеком мысли, Черчилль не просто превратил власть в главное орудие своей деятельности. Он пытался понять власть: какие формы она может принимать, к каким разрушительным последствиям при неумелом обращении может привести, какие ограничения имеет и каким образом ее можно использовать наиболее эффективно. Биографии выдающихся современников представляли великолепный материал для поиска ответов на все перечисленные вопросы.

Постараемся сформулировать, к каким выводам пришел Черчилль, и начнем разбор с очерка про Джорджа Бернарда Шоу. Несколько необычный выбор. Но именно из-за необычности его и целесообразно рассмотреть первым. При беглом просмотре персоналий сборника ирландский драматург меньше других имеет основания считаться носителем власти. Однако на самом деле Шоу оказывал и, что важно, продолжает оказывать на общество гораздо больше влияния, чем многие президенты, премьер-министры, короли и императоры. Власть Шоу заключена в его интеллекте. Он не подписывал указов и распоряжений, не принимал решений, которые могли бы изменить жизнь миллионов людей, но силой своего таланта он сумел преодолеть ограниченность человеческой жизни и выйти на уровень, на котором ни географические границы, ни временная эпоха, ни принятые в обществе звания и должности уже не в состоянии погасить лампаду его идей и воззрений.

Для Черчилля, который признавал, что «слова — единственное, что остается навеки», этот посыл был очень важен. Опасаясь, что наступит день, когда его достижения на министерских постах станут достоянием истории, он старался оставить след в будущем своей литературной деятельностью. Пусть не все написанное им пройдет испытание временем, все равно этот труд — литературный труд — нельзя считать напрасным.

По мнению Черчилля, кроме влияния посредством своих произведений, Шоу использовал и другую разновидность власти. Она не была столь масштабной, как его литературный гений, но она позволила драматургу занять определенную социальную нишу и, реализовывая свой талант, наращивать популярность. Речь идет о власти шута, феномене, имеющем множество примеров в истории. В своем очерке Черчилль отмечал, что шуты, игравшие «важную роль при средневековых дворах», спасали «свои шкуры от костра и шеи от веревки» рассыпанием насмешек, никого не пропуская и не выделяя. Ни один обидчик не успевал «отомстить презренному фигляру, ибо сам вынужден был хохотать над тем, в какое дурацкое положение попал его соперник или приятель». «Так выживали шуты, так они получали доступ в самые властные круги и позволяли себе шутить на тему свободы под ошеломленными взглядами варваров и тиранов» ^[1721].

Анализируя личность Шоу, Черчилль обратился к индуктивному методу и сделал точное обобщение. Тема шута гораздо интереснее и важнее, чем принято считать, и в современной теории лидерства она занимает отдельное место. Одной из главных опасностей, с которой сталкиваются лидеры, является проблема гордыни. И здесь на помощь приходит шут, который, по словам профессора Манфреда Кете де Вриеса, выступает в стабилизирующей роли «посредника между лидерами и последователями, делясь с окружающими глубокими наблюдениями и сознательно или бессознательно проникая в истинную подоплеку вещей» ^[1722].