Ход королевы - читать онлайн книгу. Автор: Уолтер Тевис cтр.№ 53

Бет оплатила чек и ушла. Весь остаток дня и до часа ночи она прокручивала в голове партии из книги и к тому времени, как закончила, знала о Бенни Уоттсе и о точности рассчетов в шахматах гораздо больше, чем раньше. Она выпила две таблетки из мексиканских запасов, легла в кровать и мгновенно заснула, а утром встала в девять тридцать легко и в хорошем настроении. Пока варились два яйца на завтрак, она выбрала себе новую книгу для утренних штудий: «Пол Морфи и Золотой век шахмат». Книга была старая, во многом потерявшая актуальность. На серых, плохо отпечатанных диаграммах сложно было отличить белые фигуры и пешки от черных. Но само имя Пола Морфи до сих пор вызывало в ней трепет, его личность завораживала – странный человек из Нью-Орлеана, сын судьи Верховного суда, получивший хорошее юридическое образование, в юные годы поразил мир своим выдющимся шахматным дарованием, а потом вдруг отказался от шахмат навсегда, превратился в безмозглого параноика и рано умер. Разыгрывая белыми королевский гамбит, Морфи жертвовал коней и слонов без оглядки, а потом с головокружительной скоростью проводил атаку на черного короля. Подобных ему игроков ни до, ни после в истории шахмат не было. У Бет побежали мурашки по позвоночнику, стоило лишь открыть книгу и прочитать список партий: Морфи – Лёвенталь, Морфи – Гарвиц, Морфи – Андерсен, с датами из середины XIX века. Ночами напролет перед матчами в Париже он пил в кафе и болтал с незнакомцами, а на следующий день бросался в бой, как акула, как безупречно воспитанный, безупречно одетый, улыбающийся хищник; передвигал большие фигуры узкой и хрупкой, словно девичьей, рукой с голубыми венами, сокрушая одного европейского мастера за другим. Кто-то назвал его «гордостью и печалью шахмат». «Как было бы здорово, – думала Бет, – если бы Морфи и Капабланка жили в одно время и могли сыграть друг с другом!» Она принялась разбирать партию Морфи с неким шахматистом по фамилии Паульсен, состоявшуюся в 1857 году. Чемпионат США начнется через три недели. Пришло время, чтобы в нем победила женщина. Пришло ее время.

Когда Бет вошла в зал, на ближайшем столе там сидел какой-то худой парень в выцветших синих джинсах и такой же джинсовой рубашке. Светлые волосы у него доходили почти до плеч. И только когда парень встал и сказал: «Привет, Бет», – она поняла, что это Бенни Уоттс. На фотографии в «Шахматном обозрении», опубликованной несколько месяцев назад, волосы у него тоже были длинные, но не настолько. Он казался хрупким, бледным и очень спокойным. Впрочем, Бенни Уоттс спокойствия никогда не терял.

– Привет, – ответила Бет.

– Я читал о твоей игре с Борговым, – улыбнулся Бенни. – Наверно, было жутковато.

Бет взглянула на него с подозрением, но открытое симпатичное лицо выражало искреннее сочувствие, к тому же она давно не злилась на Бенни за то, что он ее обыграл. Вся ее ненависть обратилась против одного-единственного шахматиста, и он сейчас был в СССР.

– Я чувствовала себя идиоткой, – сказала Бет.

– Понимаю, – кивнул Бенни. – Совсем беспомощной. Как будто все идет без твоего участия и ты просто колотишь по дереву, как дятел.

Бет удивилась – шахматисты редко так легко рассказывают о своих проигрышах, не любят признаваться в слабости. Она открыла было рот, чтобы продолжить разговор, но раздался громкий голос директора турнира: «Игра начнется через пять минут». Бет кивнула Бенни, попыталась изобразить улыбку, но не смогла и пошла искать доску со своим номером.

Среди шахматистов, сидевших за столами, не было ни одного, с кем она не встречалась бы раньше в бальных залах отелей, где проводились турниры, или чьи лица не видела бы на снимках в «Шахматном обозрении». Она и сама была на обложке одного из выпусков этого журнала полгода назад, после того как Таунс сфотографировал ее в Лас-Вегасе. Половина участников чемпионата, находившихся сейчас здесь, в студенческом кампусе скромного городка в штате Огайо, тоже появлялись на обложках в то или иное время. Фото ее соперника в первой партии чемпионата – мастера средних лет по имени Филип Рене – украшало собой свежий выпуск. Всего в зале сейчас сидели четырнадцать игроков, многие – гроссмейстеры. Бет была единственной женщиной.

Они играли в обычной студенческой аудитории с темно-зелеными классными досками на стенах в дальнем конце и флюоресцентными лампами под потолком. За вереницей высоких казенных окон в стене, выкрашенной голубой краской, виднелись кусты, деревья и лужайки кампуса. В одном конце зала стояло несколько рядов складных стульев, а в коридоре у дверей висело объявление о том, что входная плата для зрителей составляет четыре доллара за один сеанс шахматной игры. Во время первого тура посмотреть на игру собралось человек двадцать пять. Демонстрационные панели с изображением шахматной доски висели за каждым из семи столов, и два арбитра молча переходили от одной к другой между столами, передвигая картонные фигуры после ходов шахматистов. Стулья для зрителей стояли на невысоком деревянном помосте, что давало им возможность видеть не только панели, но и реальные шахматные доски на столах.

Все казалось каким-то второразрядным, даже сам колледж, в помещении которого проводился чемпионат. Здесь собрались сильнейшие шахматисты страны, а создавалось впечатление, что начинается школьный турнир для старшеклассников. Будь это чемпионат по гольфу или теннису, они с Бенни Уоттсом сейчас оказались бы в окружении репортеров, под вспышками фотоаппаратов, а не в этом флюоресцентном свете, и инвентарь для них нашелся бы поприличнее пластмассовых досок с дешевыми пластмассовыми фигурами, думала Бет, и публика была бы другая – не эта горстка скромных граждан среднего возраста, которым больше нечем заняться.

Филип Рене, похоже, относился к делу серьезно, а Бет вдруг захотелось все бросить и уйти. Но она не ушла. Когда соперник сделал ход пешкой на четвертое поле короля, она ответила пешкой ферзевого слона, начав сицилианскую защиту. Сейчас у нее полным ходом развивалась атака Россолимо – Нимцовича, и на одиннадцатом ходу установилось равновесие сил благодаря позиции пешки на третьем поле ферзя. Этот ход пешкой, который она освоила с Белтиком, сработал именно так, как тот и говорил.

К четырнадцатому ходу она вынудила Рене начать отступление, а на двадцатом стало ясно, что для него все кончено. Он сдался на двадцать шестом. Бет огляделась – другие партии еще были в самом разгаре, и ее отношение к происходящему немного улучшилось. Неплохо все-таки стать чемпионкой США. Если удастся победить Бенни Уоттса.

* * *

Бет поселили в отдельной маленькой комнате студенческого общежития; санузел находился дальше по коридору. Меблировка была скудная, зато никаких следов прежних жильцов не наблюдалось, и Бет была этим довольна. В первые несколько дней она завтракала, обедала и ужинала одна в кафетерии, а вечера проводила, изучая шахматы у себя в комнате за столом или в постели. Она привезла с собой целый чемодан книг и аккуратно выставила их в ряд на краю письменного стола. Еще прихватила транквилизаторы – на всякий случай, – но в первую неделю даже не открывала пузырек. На турнире Бет играла одну партию в день, и пока все шло гладко. Хотя некоторые игры затягивались порой на три, а то и на четыре часа и приятного в них было мало, она еще ни разу не оказывалась близка к поражению. Бет чувствовала себя серьезной, профессиональной, основательной.