Поговори со мной… Записки ветеринара - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Бакатов cтр.№ 28

Зоотехники уже подумывали о том, чтобы приобрести для Кнопки кавалера помоложе. Но история эта получила совсем неожиданный поворот.

«Познакомил» меня с Сафроном Василич, сам давно живший бобылем. Жена от него ушла, когда он заболел бруцеллезом во время работы в колхозе. Бруцеллез – профессиональное заболевание ветеринаров: никогда не знаешь, от какой овцы или коровы его можно подцепить. Чаще всего это происходит во время родовспоможения.

По вечерам Василич смотрел телевизор и много читал. А утром просыпался чуть свет и тут же отправлялся в зоопарк. Я тоже любил приходить рано, потому что утром животные скажут о себе гораздо больше, чем днем. Так что утренний обход мы частенько делали вместе с Василичем. Он много рассказывал мне про обитателей зоопарка и со всеми знакомил. Василич любил Кнопку больше, чем Сафрона. Когда он подходил к обезьяннику, все обитатели старались привлечь его внимание, так как знали, что в кармане им припасено что-то вкусное.

Но первой по списку у него шла Кнопка. Правда, сначала подходил Сафрон, как главный. Пока он занимался ревизией карманов, Василич ловко успевал вручить лакомство именно Кнопке.

– А тебе, – говорил он Сафрону – давно пора на диету.

Сафрон сердился и иногда пытался оторвать у Василича хотя бы лацкан кармана.

Когда я совершал обход один, то обязательно подходил к Сафроше, заранее приготовив ему гостинец. Сафрон оттопыривает карманы и охает, обнаружив там яблочко или ягодку, или просто листики яблони либо ивы. Забрав угощение, он сразу отворачивается – я ему больше не интересен. Кнопка подходить ко мне почему-то боится, но я ей тоже что-нибудь оставляю на полочке.

Но однажды в середине осени Кнопки не стало. Вроде с вечера было все в порядке, а утром меня уже встречал один старикашка Сафрон. Он сидел на своем обычном месте, на деревянной полочке. Просунув лапки сквозь сетку и вытянув губы трубочкой, очень тихо жаловался…

Я подошел, чувствуя недоброе. Сафрон, прихватив ногой карман куртки, смотрит мне прямо в глаза и что-то бормочет, не проявляя интереса к тому что я принес. Кнопка лежит на цементном полу, и поза ее очень неестественна для живого существа…

При вскрытии у самочки обнаружился целый «букет» болезней: хроническая мелкоочаговая пневмония, плеврит, нефрит, киста яичников и в довершение ко всему – свежий инфаркт. Как она со всем этим жила, не проявляя никаких признаков болезни, трудно объяснить.

В графе «причина болезни» мне очень хочется написать – цементный пол. Но делать этого не следует. Для удобства уборки цементные полы – практически во всех клетках. Летом, в жару, многих животных тянет поваляться на нем. А после захода солнца, в условиях резко континентального климата, цемент быстро становится из прохладного ледяным.

После того как не стало Кнопки, Сафроша приуныл и даже начал худеть и чахнуть. Другие явные признаки недомогания отсутствовали, и эти изменения приписали внезапному одиночеству и его возрасту. Работница по уходу за обезьянами жаловалась, что он мешает убирать в клетке и вообще стал агрессивный. Закончилось это тем, что однажды, когда она ему наподдала веником, он ей своим единственным клыком распорол руку от локтя до кисти. Правда, она в тот день, как сама потом призналась, была «выпимши». Работнице оказали скорую помощь и отправили на больничный, а над Сафроном уже серьезно нависла угроза выбраковки.

Вскоре пришло время переводить обезьян в зимнее помещение. Оно никак не связано с летним, и поэтому обезьян приходится два раза в год перемещать туда-сюда при помощи транспортных клеток. Довольно неприятная процедура как для животных, так и для работников зоопарка. Далеко не все обезьяны по доброй воле заходят в транспортную клетку, и многих приходится отлавливать сачком.

Сафрошу же на общем собрании, как старого и утратившего экспозиционную ценность, большинством голосов приговорили к выбраковке и изъятию с экспозиции. Специального стационара для содержания животных, утративших экспозиционную ценность, мы не имели. Выбракованных животных иногда продавали в частный сектор, но если охотников на это добро не находилось, то приговоренного следовало усыпить. Как правило, в таких случаях вся ветеринарная братия зоопарка голосовала против, но в конце концов кому-то из нас эту обязанность приходилось исполнять.

В те времена хранение и приобретение сильных снотворных и наркотических препаратов было делом весьма сложным, поэтому для этой цели применяли винтовку. Уже чуть позднее удалось приобрести, в том числе и для этой цели, дитилин – очень сильный обездвиживающий препарат, который при небольшой передозировке вызывает паралич центра дыхания и быструю смерть.

Ловим обезьян обычно втроем – Василич, Александр (который еще и хороший змеелов) и я. Всех обезьян малой кровью (без потерь с обеих сторон – имеется в виду), наконец, удалось переместить в нужное место. Остался один Сафрон. Мы оставили его клетку напоследок. Естественно, он наблюдал процедуру отлова всех своих соседей и был весьма возбужден, догадываясь, что грядет и его очередь. Но деваться некуда, надо – так надо.

О том, как он всего пару недель назад порвал руку служительнице, все хорошо помнили, какой ему вынесен приговор, тоже знали. Стрелять его я наотрез отказался, а гуманно (если вообще это слово имеет здесь смысл) усыпить на тот момент было нечем, разве что кубик воздуха в сонную артерию.

Вооруженные двумя сачками для ловли обезьян и переносной клеткой, заходим в вольер. Сафрон принимает боевую позу и показывает нам свое единственное, но грозное оружие – клык. Иногда процедура ловли обезьян заканчивается очень быстро. Все наши подопечные хорошо знакомы с сачком и его очень боятся, поэтому некоторым достаточно только его показать, и они сразу прячутся как раз в переносную клетку. Но Сафрон чувствует недоброе и забирается по сетке под самый потолок.

Несмотря на избыточный вес, Сафрон оказался довольно проворным и каждый раз весьма лихо уворачивается от сачков, которыми орудуют Василич с Александром. Я поджидаю Сафрона с переносной клеткой, дверцу которой надо успеть быстро захлопнуть, когда обезьяна окажется внутри. С каждым заходом Сафрону все сложнее избежать сачка – силы его уже на исходе. И пару раз он чуть было не попался.

Описав очередной раз пару кругов по сетке почти под потолком, Сафрон вдруг со всего размаха прыгнул мне на руки. Я на лету его ловлю и совершенно автоматически прижимаю к груди. Это случилось так неожиданно, что я даже не успел испугаться. Если бы он хотел меня укусить, то сделал бы это уже несколько раз.

Одной мокрой лапой он прихватил меня за ворот халата, а другой показывал на двух «злых дядек», которые охотятся за ним. При этом он задыхался и громко охал. Вытаращив исполненные мольбы глаза, он вытянул губы дудочкой и, продолжая возмущенно охать, дохнул мне прямо в нос!

Запах был такой тяжелый, что мне чуть не стало дурно.

– О тож прошу пана до гилясы! – простонал я, отвернув голову, и добавил: – Коллеги! Думаю, клетка нам сегодня больше не понадобится, а Сафрона я забираю в лечебницу на опыты. Он согласен.