– Молчишь, сыч старый! Когда говорить-то будем?
Я прошел немного вперед и вдруг услышал сзади мужской бас:
– Ну ты, козел!
Я обернулся, уверенный, что это сказал упущенный сторожами поздний и к тому же нетрезвый посетитель. Но сзади никого не оказалось.
– Карло! Ужели это ты? – Я вернулся к клетке, все еще не веря, что ворон может быть обладателем такого дремучего баса, и переспросил: – Кто тебя этому безобразию научил?
– Ты учил! Учил! Учил! – передразнивая меня, сказал ворон.
– Я тебя этому не учил!
– Учил! Учил! – произнес Карло все тем же густым басом и начал важно расхаживать по жердочке.
– Ах вот ты какой?!
– Сам такой.
– Карло! Ты ворон, а не попугай!
– Сам попугай!
– Ну, ты совсем распоясался!
Ворон остановился и, склонив голову набок, очень ясно произнес:
– Поговори со мной…
И сразу, заговорщически подпрыгнув к Карлуше и спрятав свой клюв ей под крылышко, произнес на этот раз бархатным басом:
– Поговори со мной.
Звучало все это очень необычно и странно: клюв у Карло все время был слегка приоткрыт, но совершенно неподвижен. Двигался только кадык, и ощущение было такое, что звук исходит из живота, как у настоящего чревовещателя.
Вытянув клюв из-под крыла подруги, Карло заглянул ей в глаз и повторил опять:
– Поговори со мной…
Ворона изо всех сил тужилась что-то ответить, но у нее ничего не получалось. Потом, все же собравшись с духом, она, наконец, громко каркнула.
Карло остался доволен.