История Сицилии - читать онлайн книгу. Автор: Джон Джулиус Норвич cтр.№ 40

Он нашел свое королевство в состоянии беспомощной растерянности. Старый враг Григорий IX воспользовался отсутствием Фридриха, чтобы начать фактически полноценный крестовый поход – против императора, – и в письме к государям и прелатам Западной Европы требовал людей и средств для всеобщего нападения, как в Германии, так и в Италии. В Германии попытки папы создать конкурента императору в лице Оттона Брауншвейгского не принесли успеха. В Италии, с другой стороны, он организовал вооруженное вторжение, дабы «отвадить» Фридриха от юга раз и навсегда и подчинить «освобожденную» территорию непосредственно Риму. Яростные схватки как раз велись в Абруцци и под Капуей, а несколько городов в Апулии, поверив слухам – намеренно распускавшимся папскими лазутчиками – о смерти Фридриха, подняли восстание. Чтобы побудить другие поселения последовать их примеру, Григорий опубликовал указ, освобождавший всех подданных императора от клятвы верности.

Ситуация вряд ли могла быть более отчаянной, но с возвращением Фридриха она постепенно начала меняться. Император снова был среди своих подданных, живой и здоровый, победитель сарацин, вернувший без кровопролития святые места христианскому миру. Достижения Фридриха, возможно, не произвели впечатление на христианскую общину Отремера, однако Южная Италия и Сицилия восприняли их совершенно иначе. Вдобавок многих неприятно поразило то обстоятельство, что сам папа покусился на владения человека, ушедшего в Крестовый поход. Людовик IX, король Франции, не скрывал своего изумления и гнева. Кроме того, по возвращении в родное королевство Фридрих мгновенно переменился. Исчезли злоба, бахвальство, неуверенность, которые он снова и снова демонстрировал на Востоке. Он прибыл на остров, который знал и любил; следовательно, он ощущал себя в полной уверенности. Все лето он провел в военных походах, и к концу октября папское войско потерпело поражение.

Но Григорий IX не думал успокаиваться, и примирение между папой и императором превратилось в долгий, трудный и мучительный процесс. В последующие месяцы Фридрих делал уступку за уступкой, понимая, что упрямый старый папа до сих владеет самым пагубным оружием. Ведь император по-прежнему оставался отлученным, а это было серьезной помехой и постоянным упреком и грозило потенциально опасными дипломатическими последствиями. Будучи христианином (конечно, в той степени, в какой это определение применимо к нему), Фридрих не имел никакого желания умирать отлученным от церкви. А Григорий продолжал упрямиться; лишь в июле 1230 года он, весьма неохотно, согласился на мирный договор; документ подписали в Чепрано в конце августа, император получил прощение. Два месяца спустя они с папой отобедали в папском дворце в Ананьи. Обстановка за обедом, можно предположить, была далека от компанейской – по крайней мере поначалу; но Фридрих не зря славился своим обаянием, да и папа, похоже, был действительно польщен тем, что император Священной Римской империи приложил столько усилий, чтобы повидаться с понтификом, неформально и без помпезностей. Так завершился очередной раунд титанического противостояния императоров и пап, столь характерный для истории средневековой Европы.

Конечно, какие-то разногласия остались. Шесть лет спустя новый мятеж в Ломбардии – за которым, как обычно, стоял Григорий – позвал императора на север. При Кортенуове в 1237 году он разбил возрожденную Лигу ^[77] и отомстил за историческое поражение своего деда Фридриха Барбароссы при Леньяно, но тем самым удостоился нового отлучения. Наконец папа Григорий умер в 1241 году. Проживи его преемник, безнадежно дряхлый Целестин IV, хоть немного дольше, треволнения Фридриха могли бы закончиться; однако уже через семнадцать дней Целестин следом за Григорием отправился в могилу. Фридрих постарался оказать максимальное влияние на следующие выборы, но все было напрасно: генуэзский кардинал Синибальдо деи Фиески, который в июне 1243 года стал папой Иннокентием IV, показал себя еще более упорным противником императора, чем Григорий. Всего через два года после избрания, на Первом соборе в Лионе, он объявил уже отлученного Фридриха низложенным и лишил его всех достоинств и титулов.

Но от императоров не так-то просто избавиться. Этот указ, который отказались признать Людовик IX Французский и Генрих III Английский (ныне шурин императора ^[78]), мало что изменил в положении Фридриха. Имя Гогенштауфенов пользовалось почетом и уважением в Германии, а на Сицилии и в Реньо его бесконечные странствия в сопровождении гарема и, довольно часто, замечательного зверинца обеспечивали такую жизнь, когда он мнился поистине вездесущим, этакой неотъемлемой частью повседневности. Высокомерно игнорируя папский указ, он продолжал борьбу; увы, в разгар борьбы, в декабре 1250 года в Кастель-Фиорентино в Апулии, его сразил жестокий приступ дизентерии. Он умер, одетый по обычаю цистерцианских монахов, во вторник, 13 декабря, всего за тринадцать дней до своего пятьдесят шестого дня рождения. Тело перевезли в Палермо, где и похоронили в соборе, согласно завещанию, в великолепной порфировой усыпальнице, приготовленной для его деда Рожера II, но до сих пор пустовавшей.

«Папство, – писал сэр Стивен Рансимен, – за всю свою долгую историю никогда не сталкивалось с противником столь грозным, как Фридрих II Гогенштауфен». Пожалуй, не вызывает удивления, что Данте поместил его в шестой круг своего Ада ^[79]. С политической точки зрения Фридрих тоже потерпел поражение. Его мечтой было сделать Италию и Сицилию единым королевством внутри империи, со столицей в Риме. А первоочередная цель пап, которые опирались на большие и малые города Ломбардии, состояла в том, чтобы эта мечта никогда не осуществилась. И папы победили. Но Фридриха помнят не за его политические свершения; он вошел в историю как наиболее выдающийся европейский правитель в ряду между Карлом Великим и Наполеоном не за итальянские «подвиги» и вовсе не за преобразование Германии (где он бывал крайне редко, лишь когда не получалось этого избежать). Прозвище Stupor Mundi ему обеспечили интеллектуальные и физические качества личности. Наследие Фридриха Барбароссы и Рожера II не пропало впустую. Оба деда сами были великими людьми, но он превзошел их обоих. От Барбароссы он унаследовал неуемную энергию, военное мастерство, мужество и Августову концепцию империи, реализации которой посвятил всю свою жизнь; Рожеру и сицилийскому воспитанию он обязан безграничной широтой своего ума и интересов, необыкновенным даром к языкам и страстной любви к искусствам и наукам. В 1224 году он основал университет Неаполя, один из старейших в мире, поныне известный как Università Federico II. Поэт среди поэтов, он привлекал людей, в кругу которых был изобретен сонет и родилась национальная итальянская литература; жгучее любопытство относительно природы физического и метафизического побуждало его к личным контактам и переписке с мыслителями всех вероисповеданий; уцелевшие скульптуры с триумфальных ворот Капуи (его собственный проект) выдают в императоре отличного архитектора и щедрого «покровителя муз». Он с полным основанием мог притязать на звание первого государя эпохи Возрождения – за два столетия до этой эпохи.