Дневник призрака - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Лобусова cтр.№ 67

— Но цель была… — продолжала Зина думать вслух, — и цель, явно связанная с подготовкой к войне.

— К большой войне, — нахмурился Бершадов, — на территории Европы. Только с этим. Потому и активизировались немецкие агенты в нашей стране.

— Странно, что в легенде фигурировали колокола, — нахмурилась Зина. — Я вообще не понимаю почему. И колокольчик был в квартире этой шпионки… Ты выяснил, что это, зачем?

— Выяснил, — кивнул Бершадов. — Колокола очень важны в Тибете. Они — неотъемлемая часть тибетских ритуалов, без них не обходится ни один храм.

— Смотри-ка, — Зина сразу уловила параллель, — совсем как у нас… в православии! В смысле у славян.

— Да. В религиозных ритуалах Тибета колокола играют важную роль. В Тибете они не подвешиваются и не крепятся на ручке. Звук рождается от вибрации стенок чаши и ее края. Но есть интересная особенность: этот звук равен по свойствам звуку наших церковных колоколов. В Азии такой звук — часть религиозных традиций бон и тантрического буддизма. Основное производство таких колоколов находится в Тибете, в Гималаях. Их так и называют — тибетские поющие чаши.

— Из чего же их делают? — Зина смотрела на Бершадова во все глаза.

— Традиционно они делались из сплава пяти металлов, известного как панчалоха и имеющего для Тибета сакральное значение. Основой была медь с добавлением олова, цинка, железа и других металлов — чаще всего золота, серебра или никеля. Фактически получалась литая бронза или латунь, облагороженная драгоценным металлом.

— Прямо ювелирная работа, — усмехнулась Крестовская.

— Да, — кивнул Бершадов, — в нашей секретной лаборатории тоже изучают сплавы разных металлов.

— Виктор Барг… — вырвалось вдруг у Зины.

— Именно, — Григорий бросил на нее злой взгляд, — это было частью его работы. Он и сказал мне, что чаще всего колокола делают из нестандартных сплавов, в которых используется от трех до двенадцати компонентов различных металлов. И каждый металл позволяет колоколам звучать на своей волне — одновременно звучат несколько гармонических обертонов.

Зина уже почти не слушала. Упоминание о Викторе снова выбило ее из колеи и она стала пропускать рассказ Бершадова мимо ушей. А он продолжал:

— Техника изготовления тибетских поющих колоколов считается утерянной. Но есть один момент. Процесс старения облагораживает звук, делает его более теплым и мягким. Поэтому и в Тибете, и в православных колоколах чем старше колокол, тем он ценней. Ценность им придает не только возраст, но и некие мистические качества.

— Все это за пределами нашего понимания, — вздохнула Зина, — зачем же эта… хранила у себя бумаги об экспедиции в Тибет?

— Об этом тебе и предстоит спросить! — усмехнулся Бершадов. — Если не растеряешься и не забудешь…

— Нет! — Зина вскочила и нервно заходила по комнате. — Нет, мы же договаривались об этом! Я не пойду в тюрьму! Мы же говорили: ни допросов, ни убивать людей.

— Но ты уже убила двоих, — спокойно снова напомнил ей Бершадов, — а в тюрьму ты не пойдешь. Ее привезут на одну из тайных квартир. А стенографировать допрос буду я сам.

Машина остановилась возле самых ворот дома на Слободке. С глаз Зина сняли повязку. Это было условием Бершадова — она должна была позволить завязать себе глаза, чтобы не видеть, куда ее везут. Ей было мучительно страшно, у нее тряслись руки. Но дороги назад не было. Как бы Крестовская не хотела, она уже ничего не могла изменить. Оставалось с этим смириться.

В комнате за столом, отодвинутым к стене, сидел Бершадов, на столе перед ним лежал толстый блокнот. Стул поставили посередине комнаты. Теперь это полностью напоминало кабинет для допросов. Никогда еще комната на Слободке не казалась Зине такой мерзкой. И никогда еще не казалась Зине более мерзкой ее собственная жизнь.

Скрипнула дверь. В комнату втолкнули Дину — во всяком случае, Зина называла ее про себя этим именем. На ней была лишь разорванная комбинация, ноги были босы. Увидев ее, Зина едва сдержала крик.

Комбинация была насквозь пропитана кровью, а все тело представляло собой сплошную кровавую рану. Ее били, и били со звериной, чудовищной яростью. Волосы были клочьями вырваны из головы и запеклись от крови. Один глаз затек из-за огромного, фиолетово-бордового синяка и не открывался, другой был налит кровью. Зина с ужасом увидела, что на пальцах Дины не было ногтей…

Дина пошатнулась и упала бы, если б не Крестовская, которая подскочила и посадила ее на стул. От несчастной исходил страшный кисловатый запах запекшейся крови.

Несмотря на то что Зина помогла ей, Дина с брезгливостью отмахнулась от нее и процедила какое-то немецкое ругательство. Затем с ненавистью бросила по-русски: — Не прикасайся ко мне.

Зина отошла в сторону. Она знала, что в застенках НКВД шпионке придется несладко, но то, что она видела сейчас… Все в ее душе перевернулось. Крестовская прекрасно понимала, что больше никогда не будет прежней. Она уже не сможет жить так, как жила раньше. Никогда. Только теперь она видела воочию последствия той игры, в которую ввязалась не по своей воле. Теперь она видела, как это — допрос, как калечить, уничтожать человека… Это что-то сломало в ее душе.

Как странно, вдруг подумалось ей. Она ненавидела эту женщину, желала ей смерти. Но после того, как увидела, что с ней сделали… Что-то в душе ее лопнуло, трансформировалось, исчезло. Пытали ту, которую она ненавидела. А умерла почему-то она, Зина…

— Как тебя зовут? — спросила Крестовская, просто чтобы что-то произнести. Молчать и смотреть на все это было невыносимо.

— Ее зовут Карола фон Цвайнтер, — неожиданно подал голос Бершадов, — специалист СС по Восточной Европе. С детства изучала русский, так как ее папаша, друг детства одного перца из верхушки рейха, как иностранный инженер был приглашен в СССР. Они и жила в Москве с отцом. Но с детства воспитывалась в ненависти к нам.

Раздался странный звук. Зина сначала не поняла, что это. Затем с удивлением увидела, что женщина запрокинула голову. И поняла, что немка… смеется.

— Что смотришь, сука? — неожиданно ясно и четко произнесла ее бывшая подруга Дина. — Думаешь, я из-за дружбы за тобой бегала, подстилка ты дешевая? Думаешь, мне твой мужик нужен был… Рада… Вот правда рада. Жаль только… — и тут из нее полились грязные ругательства.

— Видишь, как замечательно фрау владеет русским матом! — засмеялся Бершадов. — От коренной одесситки и не отличишь.

— Где книга? — спросила Зина, не собираясь продолжать бессмысленный разговор.

— У меня ее нет. Хотя жаль, — шпионка оборвала смех.

— Ты убила библиотекаршу? — продолжала Крестовская, решив придерживаться хронологического порядка.

— Да, мои люди, — хмыкнула немка, — был у меня помощник… Друг и связной агент.

— Муж Марички Корнийчук, — перебив ее, пояснил Бершадов.