Зина не отрываясь смотрела на красивое лицо Виктора. Он волновался, жестикулировал, и Зина понимала, что он говорит искренне. Но перед ней стоял совсем другой человек.
Мертвое, окровавленное, изуродованное лицо Дины Мартыновой. То самое лицо, которое когда-то он целовал. Мертвое лицо на бетонном полу.
— Скажи, ты хоть сам понимаешь, ЧТО ты сделал? — в сердцах бросила Зина, просто поражаясь размерам людской глупости. — Ты хоть знаешь, ЧТО ты сделал?
Ей хотелось добавить: «И от чего я тебя спасла», но это произнести она не могла.
— Я понимаю, ты имеешь все основания на меня злиться… — вздохнул Виктор.
— Основания? — Зине вдруг показалось, что он говорит на другом языке.
— Все люди совершают ошибки. Прости! Но я теперь это понял, что совершил чудовищную ошибку, — нервничал Виктор. А Зина молча продолжала смотреть на него.
— Я хочу исправить ее. Дай мне шанс. Мы ведь можем продолжать общаться.
Ей захотелось смеяться — сколько горя, смертей, слез, а теперь — вот так. Но она сдержалась.
— Я подумаю, — усмехнулась.
— Зина, пожалуйста, — Виктор хотел взять ее за руку, но взгляд Зины его остановил.
— Не ходи за мной больше, — развернувшись, Крестовская пошла прочь, но на ходу обернулась: — Я подумаю.
Она быстро шла по направлению к Соборной площади, с трудом стараясь прикурить на холодном ветру.