Держи голову выше: тактики мышления от величайших спортсменов мира - читать онлайн книгу. Автор: Брэндон Снид cтр.№ 93

Крэш считал, что должен продолжать строить эти камеры и убеждать людей использовать их. Он перебрался в Венис-Бич и обзавелся маленьким офисом около пляжа, где построил несколько первых «аквариумов». Ему пришлось опробовать несколько вариантов. Первый был слишком маленьким, похожим на гроб. В нем легко было словить приступ клаустрофобии.

Следом он построил большую квадратную камеру, но и в нее никто не хотел залезать, и тогда Крэш решил: «Надо строить их ОГРОМНЫМИ!»

То, что ему удалось придумать в ходе тех экспериментов с поисками оптимальных форм, используется в компании и по сей день – конструкции примерно в семь футов высотой, восемь футов длиной, пять шириной ^[30] и с дверью три на пять футов. Это скорее такая кладовка сенсорной депривации.

Сейчас у Крэша их девять, два в том офисе в Венис, где он начинал свое дело, и семь в новом месте в Вествуде, где он теперь проводит большую часть своего времени. На постройку и установку каждой камеры у него уходит около 50 тысяч долларов, но он говорит, что такая стоимость объясняется исключительно тем, что у него есть нужные связи. Сложность систем и механизмов, скрывающихся за стенами камер и поддерживающих их работу, потрясает воображение, особенно это касается запатентованной Крэшем системы фильтрации и дезинфекции воды, которая, как утверждается в документах, уничтожает как минимум 99,9 % загрязняющих веществ без применения каких-либо химикатов. Крэш регулярно оплачивает перелеты инженеру из Детройта, который тестирует работу системы и следит за тем, чтобы все работало как надо и никому не наносило вреда.

Кажется, что одержимость Крэша музыкой – дело давно минувших дней, и для него самого это так. Не будь этих камер, быть может, он и его группа и добились бы чего-нибудь в шоу-бизнесе, но это вряд ли. «Наилучший сценарий – если бы мы добились успеха, – говорит он. – Но что потом? Сейчас об этом бы уже никто не помнил. В итоге же для меня всё сложилось куда лучше, потому что мне сейчас уже много лет, а у меня до сих пор есть будущее».

Он говорит, что хотел бы дать будущее и другим людям – даже в буквальном смысле. Когда он впервые открыл двери своего офиса в Венис в 2000 году, он брал с посетителей 25 долларов за сеанс, не ограничивая время их пребывания в камере. Он пускал людей внутрь на целую ночь. Но и те 40 долларов, которые он берет с гостей сегодня – очень маленькая сумма, с которой не может соперничать ни один конкурент. Более того, Крэш сильно распаляется, когда начинает говорить о том, как другие компании портят всякое впечатление от флоатинга, особенно те, кто запускает в камеры несколько посетителей подряд, не фильтруя воду.

– Любой, кто забирается в их штуки, получает негативный опыт. Запах там ужасный. Они просто воняют! – возмущается он. – В New York Times вышли две статьи, и в обеих из них авторы подробно рассказывают про запах, в обеих! Чувствуешь какой-нибудь запах у нас? Нет! Запаха никакого нет. Потому что запах – это загрязнение. Мы же чисты. Чисты, как стеклышко, мать его!

Он указывает пальцем на парня, тестирующего оборудование.

– Знаешь, сколько стоит купить ему билет сюда? Разместить в отеле? Снять ему машину?

– Откуда он? – спрашиваю я.

– Из Детройта! Он приехал сюда из сраного Мичигана!

– Ого, я думал он местный.

– Нет, блин, ни хрена!

– Клево.

– Не клево! НЕОБХОДИМО!

Рассуждая об одном из своих конкурентов, вызывающем в нем наибольшее омерзение, Крэш говорит: «Этот парень заявляет: «Оооой, мне не нравится таким заниматься, это дорого. И тратиться надо каждые четыре месяца». И ты такой думаешь – значит, сегодня я зря выкину деньги, просто спущу их в унитаз, верно? Но вчера он был совсем не против зарядить посетителю сто баксов за право залезть в камеру и плавать там в этом дерьме. Это криминал как он есть, и с ним надо разобраться. В этом и состоит моя работа. Добиться того, чтобы этих никчемных говнюков убило в зародыше, пока еще не поздно. Пусть это и не главнейшая моя цель, но именно это в конечном счете и произойдет, ибо если этого не случится, кто-нибудь из людей, оказавшихся в одной из их камер, пострадает. И из-за этого накроется весь бизнес».

После этого никто не будет доверять флоат-ваннам, и великая вера Крэша в человечество будет разрушена.

Когда отправляешься в филиал его компании в Вествуде, ощущение такое, будто попадаешь в некий потусторонний мир.

В него ведет простая стеклянная офисная дверь без опознавательных знаков, спрятанная в рядах магазинчиков и ресторанов, коими усеяна улица. По соседству с ней Corner Bakery Cafe. У двери висит небольшой кусочек заламинированной бумаги, объясняющий, как попасть внутрь: нужно нажать на звонок, и Крэш откроет вам дверь. Потом вы заходите в лифт и отправляетесь в подвал. Маленький указатель в лифте сообщает: Float Lab. А когда двери открываются, еще один указатель говорит вам «войти и устраиваться поудобнее».

Когда входишь в этот лаунж, появляется ощущение, что попал в декорации фильма об эпохе покорения космоса. Всё выдержано в черных, серых и серебристых тонах. В фойе располагаются два черных дивана и стол Крэша: он сидит в белом кресле за черно-серым столом, на котором нет ничего, кроме iPad, MacBook Pro, лампы и кружки кофе. Мягкая шумоподавляющая обивка на стенах отсылает нас к прошлому Крэша в студиях звукозаписи.

Заходя в свою комнату, вы ступаете на выложенный серой плиткой пол и видите черный стул и маленький черный стол по правую руку от себя. Тут же и душ, открытый, без шторки, и собственно сама ванна, входом в которую служит большая черная дверь на металлической стене. Раздеваетесь, надеваете любезно предоставленные вам затычки в уши, заходите в душ, а как закончите там свои дела, открываете ту самую дверь и ступаете в кромешную тьму. Вода доходит вам примерно до середины голени. Ложитесь в нее и начинаете сеанс флоатинга.

Первые пятнадцать минут своего первого сеанса я слишком много думаю. Правильно ли я все делаю? Это нормально, испытывать такие чувства? Не испортил ли я все, слегка задев телом стену? Когда я уже начну видеть всякое?

Заядлые любители флоатинга могут на первый взгляд показаться вам самыми настоящими хиппарями. Крэш так точно. Но помимо него и ребята, которых можно встретить в Float Lab. Ранее, в фойе, я разговорился с одним из посетителей, только что вышедшим с сеанса. Он был почти ровесником Крэша – седая борода, длинные седые волосы, южноафриканский акцент и аура дзен в образе. Он сказал мне, что проводит во Float Lab примерно 25 часов в месяц, а в 1980-х он ходил в другую контору, предоставлявшую услуги флоатинга, и там проводил по сотне часов в месяц. «Эта штука переносит тебя в самые разные места, чувак».

Именно эти ребята двигают флоатинг вперед. И, разумеется, слова их кажутся глупостью – мне стыдно признаться, но несколько лет назад я, наверное, высмеял бы их за глаза, – но послушайте их подольше, поучитесь у них новому и начнете улавливать черты того, что они называют своим ви́дением, а после наверняка задумаетесь: быть может, это нашим умам нужна помощь, а не их.