Едва «гиены» ушли, девушка поинтересовалась:
— Зачем они приходили?
Обычно словоохотливый Эдай на этот раз ничего объяснять не стал.
— Тебя это не касается.
Айри рассказала Гарби о «гиенах». Та понимающе кивнула и, взяв с неё обещания молчать, объяснила:
— Через них муж достаёт дешёвое вино и оливковое масло.
Торговля этими продуктами обкладывалась солидной пошлиной, поэтому владельцы кабаков и харчевен искали возможность заполучить их подешевле через контрабандистов.
Слова женщины звучали очень правдоподобно, но девушке казалось, что разговор «гиен» с Эдаем как-то касался и её.
Следующий день начался как обычно, посетители приходили, торопливо завтракали и спешили на работу в лавки, мастерские или в порт. Чем-то очень довольный хозяин беззлобно покрикивал на них с Соласом, рассказывал похабные истории и сам первый смеялся над ними.
Она устало собирала со столов грязные тарелки, когда громко хлопнула дверь. Айри хмуро посмотрела на запоздалого посетителя. Худой мужчина стоял у входа, оглядывая зал. Когда их глаза встретились, девушка узнала соседа Алекса по дому Сарвия Корнелла. Кажется, его зовут Попид Ветулин?
Лавочник несколько секунд смотрел на неё, словно не решаясь сделать первый шаг. Сердце Айри ёкнуло в тревожном предчувствии.
Огибая столы, мужчина подошёл к ней.
— Ты… женщина Алекса?
Она могла бы поспорить по поводу названия, но только кивнула.
— Его побили, — Ветулин понизил голос. — Очень сильно.
— Кто? — чуть шевеля губами от страха, спросила Айри.
— Приходил Гилл Горбатый со своими «гиенами», — лавочник пожал плечами. — Вот и всё, что я знаю.
— Постой! — девушка схватила его за руку. — Это он тебя послал?
— Нет, я сам пришёл, — возразил мужчина. — Подумал, ты должна знать.
Айри бросилась на кухню.
Эдай сидел у очага, поглаживая покалеченную ногу, что-то мурлыча себе под нос и потягивая вино. На столе лежало мелко нарубленное мясо и лук.
— Алекса избили! — вскричала девушка.
Хозяин харчевни поднял светившееся улыбкой лицо.
— Кого?
— Алекса! — она топнула ногой. — Люди Горбатого!
Мужчина нахмурился, тяжело поднялся, опираясь рукой о стол, и хохотнул:
— Твоего льва поколотили гиены?
— Я должна узнать, что с ним! — глядя ему в глаза, сказала Айри.
— Иди, — легко согласился Эдай. — Только не задерживайся. Скоро народ на обед потянется.
Последние слова он уже прокричал ей вслед.
Выскочив из харчевни на улицу, девушка зажмурилась от бьющего в лицо солнечного света. На глазах выступили слёзы. Она вытерла их тыльной стороной ладони и почти побежала по улице. Что с ним? Как он? Покалеченный, живой? Или уже нет? «Он обязательно выживет, — думала Айри. — Должен! Ведь его так любят боги!».
Все обиды, ревность и злость моментально куда-то испарились, упрёки и жалобы вылетели из головы, уступая место нетерпению и пугающему предчувствию возможной потери.
Она заметила неподалёку от закрытых ворот лавки Алекса четырёх женщин, о чём-то возбуждённо переговаривавшихся и размахивавших руками. «Налетели, вороны!» — с тягучей злобой подумала девушка, невольно опуская голову. Горожанки притихли и уставились на неё. А ей так хотелось обругать их, крикнуть что-нибудь обидное или даже запустить камнем. Лишь бы не видеть этих ожидающих физиономий: «Как будто в цирк пришли!»
Скрипнув зубами, девушка забарабанила в калитку.
— Мы не принимаем! — донёсся сверху голос евнуха.
— Открывай! — голос её сорвался на визг. — Это я, Айри!
— Что ты тут делаешь?
— Открывай! — бушевала девушка, барабаня по дереву крепкими кулачками. — Сейчас же!
— Погоди, я спущусь, — еле слышно отозвался Гернос.
Зрительницы тут же стали перешёптываться.
Едва калитка на створке ворот приоткрылась, она бросилась вперёд, заталкивая внутрь растерянного евнуха. Левую сторону его лица украшал огромный синяк, из ноздрей торчали свёрнутые тряпочки, а на шее алела длинная царапина.
— Как он? Живой? Что молчишь?
— Живой, — растерянно пробормотал Гернос. — А что тебе нужно?
— Ты ещё спрашиваешь! — взвизгнула девушка и оглянулась. — Где он?
— Наверху.
Айри впервые оказалась в лавке после ремонта. Ровная дощатая перегородка, широкий прилавок, за ним проход, на стене многочисленные полки с травками, корешками и какими-то снадобьями в глиняных плошках. Разбитый в дребезги стул, табуретка, кушетка со сломанной ножкой, открытый сундук и разбросанные по полу тряпки. Всё это моментальной картиной запечатлелось у неё в глазах, не вызывая никаких чувств. Девушка почти бегом поднялась по крутой лестнице. В чистой просторной мансарде не было почти ничего, кроме двух постелей. На одной из них под узким окном лежал Алекс в своих смешных коротких штанишках. На теле багровели многочисленные синяки и ссадины. Над правым глазом вздулась огромная, багровая опухоль, на голове белела свежая повязка. Айри показалось, что широкая грудь не вздымается, а сам он или без сознания, или вообще мёртв. У изголовья девушка увидела расстеленную на полу белую тряпку с разложенными по ней хирургическими инструментами, рядом стояла большая деревянная шкатулка и кувшин.
Губы у Айри задрожали, ноги подломились. Она рухнула на пол и громко, в голос заревела, заламывая руки:
— Что они с тобой сделали?!
— И вовсе незачем так орать, — очень тихо прошептал юноша, приоткрыв левый глаз.
Она так и застыла с открытым ртом. Алекс приподнялся на локте.
— Эти сороки ещё там?
Гернос осторожно выглянул из окошка.
— Ушли.
— Тогда делай, что должен.
Евнух отстранил всё ещё не успевшую прийти в себя девушку и взял в руки маленький нож из чёрной бронзы.
— Это больно, — предупредил лекарь. — Может быть, съешь горошину?
— Режь, — поморщился парень.
Гернос вскрыл опухоль над глазом и стал собирать кровь скомканной тряпкой. Алекс шипел и говорил какие-то непонятные слова. Наверное, ругался.
— Что у вас произошло? — требовательным шёпотом спросила Айри.
— Приходил Гилл Горбатый, — объяснил евнух. — И с ним шестеро.
— Осторожно, коновал! — скрипнул зубами юноша.
— Прости! — встрепенулся лекарь. — А кто такой коновал?
— Лошадиный палач, — буркнул Алекс, морщась от едкой мази.
— И что случилось? — девушка тронула Герноса за руку.