Как я стал собой. Воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Д. Ялом cтр.№ 86

В интервью, которое вошло в фильм 2014 года «Ялом как лекарство» ^[38], наша дочь Ив честно сказала создателям фильма, что мы с Мэрилин всегда ставили свои отношения на первое место – то есть выше отношений с детьми. Моим первым побуждением было возразить, но, полагаю, она права. Ив сказала, что она сама ставит на первое место своих детей, но потом с сожалением добавила, что ее брак не продлился дольше двадцати пяти лет.

Когда после показа мы обсуждали фильм со зрителями, некоторые из них отметили, что наш брак производит впечатление очень прочного и долговечного, в то время как все четверо наших детей развелись. Я ответил, что усматриваю в этом воздействие некоторых исторических факторов: от сорока до пятидесяти процентов современных американских браков заканчиваются разводом, в то время как в среде моих современников развод был большой редкостью. В первые двадцать пять – тридцать лет своей жизни я не знал лично ни одного разведенного человека.

В разговорах со зрителями о разводах наших детей Мэрилин всегда хотелось воскликнуть: «Послушайте, но трое из них снова женились, и у них замечательные вторые браки!»

После каждого из этих разводов мы с Мэрилин бесконечно разговаривали, гадая, в чем мы могли ошибиться. Ответственны ли родители за распад брака своего ребенка? Я уверен, что многие родители задаются тем же вопросом. Но на него нет ответа. Развод, как правило, является болезненным переживанием для всех, кого так или иначе касается. Мы с Мэрилин разделяли печаль наших детей. И по сей день наши связи со всеми детьми и внуками по-прежнему крепки, и наши сердца согревает поддержка, которую они оказывают друг другу.

Ирвин Ялом с женой Мэрилин в Сан-Франциско, 2006 г.

С тех пор как сорок пять лет назад моя книга «Теория и практика групповой психотерапии» была принята в качестве учебника, у меня появились верные последователи среди студентов и терапевтов. Они были моей целевой аудиторией, и я не рассчитывал обзавестись более широким кругом читателей. Поэтому я был и удивлен, и польщен, когда мой сборник психотерапевтических рассказов «Палач любви» стал бестселлером в Америке и был переведен на многие иностранные языки.

Мое сердце всегда радовалось, когда друзья писали мне, что видели книгу выставленной на витринах в аэропортах Афин, Берлина или Буэнос-Айреса. Впоследствии, когда мои романы добрались до иностранного читателя, я упивался видом присылаемых мне по почте экземпляров экзотических изданий: сербского, болгарского, русского, польского, каталанского, корейского, китайского. Лишь очень постепенно я принял (хотя так до конца и не понял) тот факт, что подавляющее большинство моих читателей живет в других странах и читает мои книги на ином языке.

Мэрилин много лет возмущало, что единственной крупной страной, которая полностью игнорировала меня, была Франция. Моя жена была франкофилкой с тех самых пор, как начала в двенадцать лет учить французский язык, и особенно после того, как по программе Свитбрайар-колледжа провела во Франции свой второй курс.

Я неоднократно пытался совершенствовать французский язык с разными учителями, но оказался настолько лингвистически бездарен, что даже жена пришла к заключению, что это не мой конек.

В 2000 году новое французское издательство «Галаад» прислало мне предложение о покупке прав на французские переводы семи книг, которые я написал к тому времени. После этого «Галаад» публиковало по одной моей книге каждый год, и вскоре у меня появилась обширная французская читательская аудитория.

В 2004 году «Галаад» провело общественное мероприятие в парижском Театре Мариньи на правом берегу Сены (ныне это Театр на Сан-Клод). Мне предстояло дать интервью (разумеется, через переводчика) издателю «Психолоджис», популярного французского журнала.

Этот театр представляет собой величественное старинное здание с большой оркестровой ямой, двумя балконами и великолепной сценой, которой некогда оказывал честь своей игрой великий французский актер Жан-Луи Барро. Прибыв на этот вечер, я с изумлением узнал, что в театре аншлаг, и недоуменно обозревал длинные очереди людей, дожидавшихся снаружи.

Едва войдя в театр, я увидел гигантский трон из красного бархата, установленный в центре сцены, на который мне полагалось воссесть и обращаться к народу. Это было явно слишком! Я настоял, чтобы трон заменили чем-то не столь помпезным. Когда толпа зрителей потекла в зал, я заметил среди них немало французских друзей Мэрилин, которые годами не могли собраться ни поговорить со мной, ни прочесть мои книги. Интервьюер задавал правильные вопросы, я рассказал немало своих коронных историй, переводчик творил чудеса, и вечер прошел как нельзя лучше. Мне мерещилось, будто я слышу, как Мэрилин довольно мурлыкает при мысли, что ее друзья, наконец, осознали, что я не такой тупица, как им казалось.

В 2012 году швейцарский кинорежиссер Сабина Гизигер обратилась ко мне с предложением снять документальный фильм о моей жизни. Это предложение показалось мне странным, но потом я увидел ее превосходный фильм «Гуру» – об Ошо Раджнише, руководителе секты, жившей коммуной в Орегоне, и заинтересовался этой идеей. Когда я спросил Сабину, почему она выбрала меня в качестве объекта для своего нового фильма, она ответила, что после работы о Раджнише чувствует себя так, будто испачкалась, и хочет сделать фильм о «достойном человеке». «Достойный человек» – это меня подкупило.

Мы начали съемки, которые продлились более двух лет, с Сабиной в качестве режиссера, Филиппом Делаки в качестве продюсера и их великолепной командой звуко- и кинотехников. Съемочная группа несколько раз гостила в нашем доме в Пало-Альто, приезжала в Стэнфорд и сопровождала нас в семейном отпуске на Гавайях и юге Франции, и вскоре весь коллектив уже казался частью нашей семьи. Меня снимали во множестве ситуаций – во время публичных выступлений, едущим на велосипеде, плавающим, ныряющим с маской, играющим в пинг-понг, а однажды – даже сидящим с Мэрилин в нашем джакузи.

Все это время я не переставал гадать, кто захочет смотреть фильм, демонстрирующий столь будничные аспекты моей жизни. Я не вкладывал в ленту никаких денег, но, близко сойдясь с режиссером и продюсером, начал беспокоиться о средствах, которые они непременно потеряют. Под конец, когда вся моя семья и несколько близких друзей присутствовали на закрытом показе первой версии фильма в Сан-Франциско, у меня отлегло от сердца: Сабина и ее монтажер проделали превосходную работу, просеяв многие десятки отснятых часов и превратив их в связный семидесятичетырехминутный фильм. Невзирая на мои протесты, его назвали «Ялом как лекарство».

И все же я никак не понимал, почему кому-то не из числа моих ближайших родственников и друзей может быть интересен этот фильм. Более того, я был смущен и чувствовал себя беззащитным. Хотя я привык отождествляться со своими литературными работами и считал написанные мной книги, особенно рассказы и романы, главными вехами своей взрослой жизни, этот фильм обращает мало внимания на меня как писателя и сфокусирован на моих повседневных занятиях. И все же, к моему удивлению, этот фильм оказался успешным в европейском прокате и в конечном счете был показан в пятидесяти кинотеатрах нескольким сотням тысяч зрителей.