Как я стал собой. Воспоминания - читать онлайн книгу. Автор: Ирвин Д. Ялом cтр.№ 82

Эта платформа дает клиентам возможность обмениваться с терапевтом текстовыми сообщениями (при желании – ежедневно) за умеренную фиксированную ежемесячную плату. Применение такой терапии распространяется экспоненциально; на момент, когда я это пишу, с «Токспейс», крупнейшей из американских компаний в этом секторе, сотрудничает более тысячи терапевтов. Подобные платформы открываются и в других странах: со мной связывались три компании из Китая, и представители каждой утверждали, что именно она является крупнейшей китайской компанией интернет-терапии.

Эта инновация быстро развивалась. Вскоре «Токспейс» уже предлагала не только текстовую терапию, но и возможность для клиентов и терапевтов оставлять друг другу голосовые сообщения. Затем, вскоре после этого, клиентам предложили вариант встреч с помощью видеоконференций в прямом эфире. В скором времени лишь половина сеансов проводились путем обмена текстовыми сообщениями, четверть – с помощью голосовых телефонных сообщений, а еще четверть – через видеоконференции.

Я ожидал, что клиенты будут пользоваться текстовыми сообщениями лишь в начальной фазе терапии и постепенно переходить к аудио-, а затем и к видеообщению – к чему-то более настоящему. Как же я был не прав! Происходило совсем не это! Немало клиентов предпочитают текстовые сообщения, отказываясь от телефонных и видеоконтактов.

Мне это казалось абсурдным, но вскоре я выяснил, что многие клиенты чувствуют себя в большей безопасности благодаря анонимности текстовых сообщений и более того, молодым клиентам такое общение не доставляет никакого дискомфорта: они выросли на различных мессенджерах и часто предпочитают этот способ общения с друзьями телефонным звонкам. На данный момент складывается впечатление, что текстовая терапия сыграет серьезную роль в будущем нашей сферы деятельности.

Некоторое время я относился к текстовой терапии свысока: она казалась мне бледным подобием настоящей психотерапии. Изучая работу своих подопечных терапевтов, я был уверен, что этот способ не обеспечивает терапию той глубины и качества, что я предлагал своим пациентам. Однако постепенно я пришел к пониманию, что хоть это и не та же самая терапия, которую дают личные встречи, она все же дает клиентам нечто важное.

Вне сомнения, многие клиенты ценят текстовую терапию и переживают перемены. Я рекомендовал «Токспейс» тщательно изучить результаты, и действительно, результаты первых исследований указывают на значительные перемены. Я читал комментарии пациентов в текстовых сообщениях, в которых они говорили, как высоко ценят этот процесс.

Одна пациентка сообщила, что распечатала некоторые высказывания своего терапевта и повесила их на дверцу холодильника, чтобы регулярно просматривать. Если у клиентов случается паническая атака посреди ночи, они могут сразу же послать сообщение своему терапевту. Хотя терапевт прочтет текст не раньше чем через несколько часов, все же возникает ощущение мгновенного контакта. Более того, клиенты могут с легкостью заново просматривать всю свою терапию, каждое слово, которое они сказали терапевту, и наглядно видеть масштаб своего прогресса.

Супервизия терапевтов, работающих через текстовые сообщения, отличается от супервизии традиционных терапевтов. К примеру, когда я курирую такого терапевта, у меня есть возможность не полагаться на порой ненадежные воспоминания терапевта о том, что произошло во время сеанса; наоборот, я имею доступ к полной расшифровке всей встречи, к каждому слову, которым обменялись терапевт и пациент, – от ока супервизора ничто не скрыто.

Кроме того, я так настоятельно рекомендовал проходящим у меня супервизию текстовым терапевтам быть внимательными к человечной, эмпатической, искренней природе отношений между клиентом и терапевтом, что возник странный, парадоксальный результат: у хорошо подготовленных терапевтов текстовые сообщения могут обеспечивать контакт более личный, чем очная встреча с терапевтами, которые неукоснительно следуют механистичным поведенческим предписаниям.

За десятки лет я не только вел великое множество терапевтических групп – группы амбулаторных пациентов и группы в стационаре; группы онкологических пациентов; вдов и вдовцов; алкоголиков; супружеских пар; студентов-медиков; психиатров-ординаторов и практикующих терапевтов, – но и сам был и остаюсь членом многих групп. Даже теперь, в свои восемьдесят с лишним лет.

Та, что занимает наибольшее место в моем сознании, – группа без ведущего, объединяющая практикующих терапевтов и на протяжении последних двадцати четырех лет собирающаяся каждые две недели на девяностоминутные встречи в кабинете у кого-нибудь из ее участников.

Одно из наших фундаментальных правил – полная конфиденциальность: то, что происходит в нашей группе, должно в группе и оставаться. Так что эти строки будут первым случаем, когда я расскажу что-то об этой группе, причем пишу я не только с разрешения ее членов, но и при их поддержке: никто из нас не хочет, чтобы эта группа умерла. Не то чтобы мы искали бессмертия, но мы хотим подтолкнуть других людей пережить жизненно важный, обогащающий опыт подобно тому, что переживаем мы.

Один из парадоксов жизни терапевта заключается в том, что мы никогда не бываем одни в процессе работы, однако многие из нас ощущают глубокую изоляцию. Мы работаем без команды – без медсестер, супервизоров, коллег или помощников. Многие из нас смягчают это вечное одиночество, договариваясь о совместных обедах или встречах за кофе с коллегами, посещая клинические разборы или обращаясь за супервизией или личной терапией. Но кому-то этих средств недостаточно.

Я обнаружил, что регулярные встречи с постоянной группой других терапевтов способствуют тонусу; группа дает чувство товарищества, супервизию, помогает повышению квалификации, личностному росту, а иногда делает кризисные интервенции. Я настоятельно рекомендую другим терапевтам создавать такие группы, как наша.

Наше объединение родилось в один прекрасный день более двадцати лет назад. Айвен Г., практикующий психиатр, с которым я познакомился, когда он был ординатором в Стэнфорде, позвонил и пригласил меня вступить в группу поддержки, чтобы регулярно встречаться в медицинском кабинете неподалеку от Стэнфордского госпиталя. Он перечислил имена других психиатров, которые на тот момент согласились вступить в группу, – я знал почти всех, некоторых даже очень хорошо, поскольку учил их, когда они были психиатрами-ординаторами.

Вступление в такую группу ощущалось как огромная ответственность: мало того, что группа должна была собираться на полтора часа каждые две недели, так еще и задумывалась как постоянная, без конкретно указанного срока окончания ее деятельности. Поэтому, соглашаясь, я понимал, что беру на себя долгосрочные обязательства. Но никто из нас не мог предвидеть, что мы будем регулярно встречаться и двадцать два года спустя. За все эти годы, если не считать редких совпадений с каким-нибудь большим праздником, мы ни разу не отменили встречу, и никто ни разу не пропустил группу по какой-нибудь маловажной причине.

Лично я никогда прежде не входил в состав постоянно действующей группы, хотя часто завидовал своим пациентам. Я тоже мечтал быть членом какой-нибудь терапевтической группы, иметь круг доверенных наперсников. Я знал по своему опыту ведущего групп, как это помогает всем участникам.