Чужой мир - читать онлайн книгу. Автор: Ксения Власова cтр.№ 61

– Что с Лиди? – Губы не слышались, язык будто онемел, и я сама не узнала свой голос.

– Она призналась во всем, и я ее отпустил.

– Что-о-о?!

– К сожалению, за территорией нашего посольства ее уже ждали эрийцы. – Алекс помолчал и жестко закончил. – Она мертва, Майя. Мне жаль.

– Нет. – Я не верила. Этого просто не могло произойти. – Зачем ты ее отпустил?!

– Я не могу оказывать содействие предателям.

– Она не предатель! Она – моя подруга!

– Она сделала свой выбор. – Я, заледенев, смотрела на Алекса и не понимала, о чем он говорит. В груди разрывалось на части и кровоточило истерзанное сердце. Видимо, это отразилось на лице, возможно, я побледнела, потому что братец поторопился продолжить: – Майя, она предала тебя. Она знала, что своим звонком поставит тебя под удар, понимала, что тебя похитят, но все равно сделала это.

– Она переживала за своего парня! Ее поставили перед нереальным выбором: моя жизнь или жизнь Макса. Наверное, пообещали, что мне не сделают ничего плохого.

– По статистике…

– Как бы ты поступил на ее месте?! – Я просто захлебывалась. Злость, боль, обида и непонимание душили, вырываясь наружу беззвучными слезами.

– Я бы не предал друга. По статистике заложников не возвращают в девяносто девяти процентов случаев. На тот момент, когда эрийцы связались с Лиди, Макс был уже мертв. Она ничем не могла ему помочь, но в ее силах было навредить тебе.

– Ты просто бездушная машина… – Я не слушала Алекса, в ушах звенела его фраза о статистике. – Все время подсчитываешь вероятности! Кто, кроме тебя, станет думать о статистике в момент, когда близкому человеку плохо?

– Любой разумный индивид, – отбрил Алекс. – Майя, успокойся и постарайся понять…

– Ненавижу! – Меня уже трясло. – Ты отпустил ее, отправил на верную смерть…

– Да! – сорвался Алекс. – И знаешь почему? Потому что идет война. Я не могу покрывать предателей, пусть даже тех, кто совершил преступление по глупости. Сейчас не время для всепрощения. Мои люди должны знать, что верность поощряется, а трусость наказывается. Все просто, понимаешь?

Я хватала ртом воздух, легкие разрывало. Наверное, именно так ощущают себя рыбы, лишенные родной среды.

Перед внутренним взором стояла Лиди. Веселая, искрометная, неунывающая. В карих глазах сверкает ирония, каштановая челка падает на лоб, большой рот кривится – она сдерживает смех. Она часто смеялась. Говорила, что пока улыбаться не запретят законом, она будет это делать.

Лиди….

Неунывающая девочка, похожая на пони, с которой я дружила почти десять лет. Девочка, ставшая мне сестрой. Девочка, всегда выбиравшая мою сторону.

Лиди…

– Я ненавижу тебя, Алекс. – Меня еще продолжало трясти, но слез больше не было. Голос почти не дрожал. – Тебя, твою политику, твои игры и непонятные мне законы морали.

– Майя…

– Не хочу больше иметь ничего общего с тобой. Никогда не прощу тебя.

– Майя!

Я нажала на отбой и с силой запустила нетбуком в стену. Тот, жалобно звякнул, впечатался в препятствие, но, кажется, остался цел. Вещи Алекса, видимо, перенимали манеру поведения хозяина – выживали при любых обстоятельствах.

В отличие от обычных людей…

Я опустилась на пол и свернулась в позу эмбриона. Тело сотрясала дрожь, но это было неважно. Крепко зажмурившись, я уткнулась лицом в коленки и просто ждала. Ждала, когда режущая боль отступит. Я знала, придется набраться терпения, но рано или поздно станет легче.

Хотя бы настолько, чтобы вдох не казался глотком расплавленного олова.

✽✽✽

Я, следуя рекомендациям врача, провела в постели два дня. Боль в ноге отпустила быстро, но сил встать все равно не было – душевные раны затягивались гораздо хуже телесных. Как ребенок, захлебывающийся в собственном крике, я полностью погрузилась в то глухое одиночество, называемое пустотой, и даже нашла в нем какое-то изматывающее удовольствие. В таком состоянии чувство потери не грызло, а лишь покусывало: с ним можно было ужиться.

Я ходила, как сомнамбула, и при возможности старалась обходиться без слов. Кажется, Ито выдохнул с облегчением: наш с ним разговор отложился на неопределенный срок. Ни на секунду не выпадая из роли, он деликатно не стал утомлять меня своим присутствием, но при этом не забывал звонить Айю три раза в день и узнавать о моем состоянии. Это не ускользнуло от внимания, но абсолютно не задело сердца: так же, как и корзинки с фруктами, букеты цветов и визиты врача, организованные, несомненно, им же. Я не отказалась от намерения поговорить с Ито и расставить все точки над «i», но решила немного подождать. С Ито нельзя было действовать спонтанно, а при попытке анализа мозг просто отключался: воспоминания, всплывающие в памяти, неизменно вызывали его перезагрузку.

Краем сознания я отмечала, что Айю ни на минутку не отходила от меня. Передвигаясь на цыпочках, она охраняла мой сон, пичкала едой, как самая терпеливая сиделка, и не пыталась завести никаких душеспасительных бесед, за что я была особенно благодарна. Любые утешения сейчас казались слишком фальшивыми и несвоевременными.

На третье утро я неохотно сползла с кровати и подошла к окну. Вгляделась в яркое летнее небо, которое солнце пронзило своими лучами, и поняла, что пора вытягивать себя из этого болота. Лиди бы не хотела видеть меня сломленной.

Я распахнула дверь спальни и позвала Айю. Надо было видеть ее реакцию, когда я сказала, что мы едем на студию: удивление, растерянность, восхищение, радость – калейдоскоп чувств вспыхнул, как фейерверк, запущенный темной холодной ночью. И неожиданно мне стало немного легче. Я не знала наверняка, искренне ли относится ко мне Айю или же я для нее лишь работа, но почему-то мне казалось, что я для нее чуть больше, чем просто задание.

Правда, возможно, ее трепет объяснялся тем, что я – ее первое задание, но мне не хотелось об этом думать.

Я позволила Айю выбрать мне наряд и послушно залезла в узкое длинное темно-синее платье без рукавов с немного расклешенным к низу подолом. Накинула сверху джинсовую куртку, распустила волосы и предоставила лицо в полное распоряжение Айю. Когда час спустя я в сопровождении новой охраны (видимо, людьми Ито) вышла из номера, то ни за что бы не узнала в красивой, холодной девушке себя. Оно и к лучшему: ни видеть, ни слышать себя сейчас я не могла.

В студию вошла невозмутимо, привычно покачивая стаканчиком с кофе, и приподняла брови под темными круглыми очками – творческий процесс сопровождался небывалой суматохой, граничащей с паникой. На площадке никогда не царило спокойное умиротворение, но степень хаоса говорила, что в этот раз случилось что-то из ряда вон выходящее.

– А-а-а! Госпожа Майя Данишевская… – Игибо Майс вытер пот со лба концом пестрого шелкового платка и небрежно повязал его на шею. Уставший и нервный, он не сразу поприветствовал меня поклоном, но быстро спохватился и коротко извинился за заминку.