Годы риса и соли - читать онлайн книгу. Автор: Ким Стэнли Робинсон cтр.№ 140

– Когда-нибудь это должно закончиться, – заметил Бай. – Иначе это не закончится никогда.

Куо выплюнул полный рот ракши в приступе смеха.

– Очень глубокая мысль, друг Бай! Но в этой войне нет логики. Это конец, которому нет конца. Мы проживём жизнь на этой войне, и следующее поколение проживёт свою, и так будет до тех пор, пока все не умрут и мир не начнётся заново – или сам не начнётся, как карта ляжет.

– Нет, – мягко возразил Ивао. – Так долго ничто не может продолжаться. Конец наступит, но где-нибудь в другом месте, вот и всё. Бои на море, или в Африке, или в Инчжоу. Прорыв произойдёт где-то ещё, и наш регион останется просто… эпизодом Долгой Войны, какой-то аномалией. Фронт, который никак не мог сдвинуться с места. Застывший момент Долгой Войны в самом застывшем своём виде. Нашу историю будут рассказывать вечно, потому что ничего подобного никогда больше не повторится.

– Какое утешение, – сказал Куо, – понимать, что мы в худшем положении, в котором может оказаться солдат!

– Мы хотя бы можем стать кем-то, – сказал Ивао.

– Вот именно! Это отличает нас! Это большая честь, если подумать.

Бай предпочёл не думать. От взрыва наверху на них посыпалась земля с потолка. Они засуетились, накрывая чашки и тарелки.

Прошло ещё несколько дней, и они вернулись к обычной рутине. Если японцы всё ещё рвались на север, то здесь ежедневные снайперские обстрелы и пулемётные очереди со стороны мусульман были такими же, как всегда, будто Шестой Великой Ошибки, в которой они потеряли порядка пятидесяти тысяч мужчин и женщин, никогда не случалось.

Вскоре после этого мусульмане тоже начали использовать отравляющий газ, не только рассеивая его по мёртвой зоне с попутным ветром, как это делали китайцы, но и заправляя им взрывчатые снаряды, которые прилетали к ним с громким свистом, разметая повсюду обычную шрапнель (состоявшую теперь из любых режущих предметов, так как у них тоже заканчивался металл и они собирали палки, кошачьи кости, копыта и даже вставные зубы), но теперь вместе со шрапнелью снаряды выпускали и жёлтую струю газа – очевидно, не чистого иприта, а с примесью различных ядов и едких веществ, из-за чего китайцы теперь всегда держали при себе противогаз, капюшон и перчатки. В одежде или без, но, когда один из этих снарядов разрывался, было трудно не обжечь запястья, лодыжки и шею.

Другим неудобством было то, что снаряды эти были огромными, и большущие пушки запускали их так высоко, что они падали с неба быстрее скорости звука, и это всегда происходило без малейшего предупреждения. Эти снаряды были крупнее человека и выше ростом, явно рассчитанные плотно вонзиться в землю, а затем произвести колоссальный взрыв, от которого часто умирало в разы больше народа в траншеях, туннелях и пещерах, чем после обычных взрывов. Осколки этих снарядов выкапывали и извлекали очень осторожно, и каждый вывозили в отдельном вагоне. Взрывчатка, использованная в них, была нового типа, похожая на рыбную пасту, и пахла жасмином.

Однажды вечером, после наступления сумерек, они встали в круг, пили ракши и обсуждали новости, которые Ивао получил из пещеры связи. Южная армия была наказана за провалы на своём фронте, и каждому командиру отделения предписывалось отправить один процент своей команды в штаб, где те будут казнены в назидание оставшимся.

– Какая славная мысль! – воскликнул Куо. – Я точно знаю, кого бы послал я.

Ивао покачал головой.

– Лотерея стала бы лучшим примером товарищества.

Куо усмехнулся:

– Товарищество. Нет бы воспользоваться случаем и избавиться от симулянтов, раз дают такую возможность, пока они не пристрелили тебя однажды ночью из-за спины.

– Чудовищная идея, – сказал Бай. – Они китайцы, как мы можем убивать китайцев, когда они не сделали ничего плохого? Какой абсурд. Четвёртое собрание военных талантов совсем ум потеряло.

– Во-первых, нельзя потерять то, чего нет, – сказал Куо. – За последние сорок лет на Земле не осталось людей в здравом уме.

Внезапно их сбило с ног сильной волной воздуха. Бай с трудом поднялся на ноги и столкнулся с Ивао, который был в таком же положении. Бай оглох. Куо нигде не было видно, он просто исчез, а на том месте, где он только что стоял, зияла огромная яма, идеально круглая, около двенадцати футов шириной и тридцати футов глубиной, из которой торчал хвост гигантской мусульманской боеголовки. Ещё одна не разорвалась.

На земле рядом с ямой лежала кисть правой руки, как белый тростниковый паук.

– О, чёрт, – пробормотал Ивао сквозь рёв в ушах. – Мы потеряли Куо.

Мусульманская боеголовка упала прямо на него. Ивао скажет потом, что, возможно, его тело каким-то образом и удержало снаряд от взрыва. Она вдавила его в землю, как червяка. Осталась только его бедная рука.

Бай уставился на руку, слишком ошеломлённый, чтобы пошевелиться. Смех Куо, казалось, всё ещё звенел у него в ушах. Куо точно рассмеялся бы, если бы увидел, как всё повернулось. В руке безошибочно узнавалась кисть Куо, и Бай обнаружил, что успел близко узнать её, до сих пор даже не осознавая этого, ведь так много часов они провели вместе в их маленькой землянке, пока Куо держал горшок с рисом или чайник над печкой или протягивал ему чашку чая или ракши, и его рука, как и всё остальное в нём, была частью жизни Бая, мозолистая и покрытая шрамами, с чистой ладонью и грязной тыльной стороной, она всё ещё была похожа на самого Куо, хотя его уже не было рядом. Бай снова опустился в грязь.

Ивао осторожно поднял оторванную кисть, и они провели с ней ту же прощальную церемонию, что проводили с более сохранными трупами, после чего отнесли её в один из поездов смерти для захоронения в крематории. Потом они выпили оставшийся ракши Куо. Бай молчал, и Ивао не пытался его разговорить. Руки Бая дрожали от привычной траншейной усталости. Что случилось с их волшебным зонтом? Что теперь делать без саркастичного смеха Куо, который защищал от смертельных миазмов?

Затем мусульмане перешли в наступление, и китайцы целую неделю были заняты обороной своих позиций, жили в противогазах, спускали карабин за карабином на призрачных феллахов и убийц, возникающих из жёлтого тумана. Лёгкие Бая снова ненадолго сдали, его пришлось эвакуировать; но в конце недели они с Ивао оказались в том же окопе, откуда начали, с новым отрядом, почти полностью состоящим из новобранцев из Аочжоу (родины черепахи, которая несёт на себе мир), зелёных южан, брошенных в бой, как запас пулемётных патронов. Они были так заняты, что казалось, с момента происшествия с боеголовкой прошло уже много времени.

– Когда-то у меня был брат по имени Куо, – объяснил Бай Ивао.

Ивао кивнул и похлопал Бая по плечу.

– Пойди глянь, не пришёл ли новый приказ.

Его лицо было чёрным от кордита ^[44], чистыми оставались только рот и нос, где раньше была надета маска, и белые дорожки от слёз под глазами. Он был похож на марионетку в пьесе, где его лицо было маской страдающего асуры. Он провёл у пулемёта более сорока часов подряд, и за это время убил около трёх тысяч человек. Его глаза невидяще смотрели сквозь Бая, сквозь мир.