Старуха вскрикивает и оседает на пол, цепляясь за книжные полки. Из маленькой ссадины пониже макушки стекает капелька крови.
О Боже, что я натворила?!
Однако моя рука слишком слаба, и то, что мне показалось сокрушительным ударом, должно быть, лишь оцарапало ей кожу. А теперь в коридоре слышится шум. Я потеряла свой шанс.
– Эй, хозяева! – снова зовет кто-то.
Я не могу видеть коридор, в отличие от Энни, которая поворачивает голову. Я открываю рот, но не произношу ни слова.
– Энни? Господи, Стелла, что случилось? Вы ушиблись?
В комнату кто-то заходит и опускается передо мной. Только сейчас я вижу, что это Мэг.
– Мне нужна… помощь… – выдавливаю я.
– Да, конечно, я сейчас вызову, – торопясь, произносит девушка, испуганно глядя то на Энни, то на меня. – Кто это с вами сделал? – спрашивает она, беря меня за руку. Из коридора доносится грохот шагов, и Энни медленно поднимает взгляд на дверной проем.
Я знаю, что это Боб. Я понимаю это по тому, как старуха с облегчением выдыхает и ее веки трепещут, наполовину прикрывая глаза.
Нет. Пожалуйста, Боб, не делай этого. Только не Мэг, которая ни в чем не виновата. Ей всего пятнадцать, и она зашла к Энни по причине, которую я не могу объяснить, но мне кажется, что она искала меня. Только не Мэг, Боб, которая не сводит с меня обеспокоенных глаз, ожидая от меня ответа.
Это она, отвечаю я ей умоляющим взглядом, – вот эта старуха, которая лежит рядом со мной на полу. Однако теперь мы с Мэг обе в опасности.
Я сжимаю ее руку. Не хочу, чтобы она увидела Боба, но в то же время я должна предупредить ее о том, что может произойти.
И тогда Энни делает то, чего я меньше всего могу ожидать от нее, – она еле заметно качает головой, подавая Бобу сигнал, чтобы он не входил.
Я сдерживаю дыхание, пока не начинает гореть в груди, дожидаясь, когда он уйдет и в коридоре стихнет последний скрип половицы. Наконец Энни опускает взгляд.
– Я вызываю помощь, – произносит Мэг.
Понятия не имею, почему Энни только что отвела от нас опасность, но она это сделала.
– Не уходи, – через силу прошу я Мэг. Девушка засовывает руку в глубокий карман и извлекает оттуда уоки-токи
[9].
– Дурацкая штука, – бормочет она. – Мать заставляет повсюду таскать ее с собой, потому что телефон не ловит связь.
В передатчике раздается треск, и Мэг встает, говоря с Эммой короткими резкими фразами срочного сообщения. Мне хочется смеяться от счастья и облегчения, но я чувствую, как мои веки тяжелеют, и я уплываю в полубессознательное состояние. Только гораздо позже я, придя в себя, ощущаю под своей головой подушку, одеяло, в которое я закутана, и ладонь, прижатую к моему лбу, когда Мэг сообщает мне, что помощь уже в пути.
Каждый раз, когда я открываю глаза, Энни все еще рядом со мной. Она не двигается и не разговаривает, лишь ее взгляд мечется по комнате, иногда останавливаясь на мне. Я думаю о том, что она расскажет полиции, как преподнесет им случившееся, однако пока старуха сохраняет молчание.
Я отключаюсь, а когда прихожу в себя, то вижу, как рядом переговариваются между собой несколько человек.
– Стелла, вы меня слышите? Я фельдшер. Служба «скорой помощи». Мы отвезем вас на материк и доставим в больницу, понимаете?
Я киваю.
– Хорошо. Мы перенесем вас на носилки.
– Энни… – с усилием проговариваю я.
– О вашей приятельнице позаботятся, не беспокойтесь.
Из последних сил я мотаю головой:
– Она сделала это со мной.
Глава 35
Яркий свет пробивается сквозь мои веки. У меня воспалены губы и голова раскалывается от боли.
– Где я? – издаю я хриплое карканье в сторону женщины, сидящей в углу.
Приблизившись, она говорит:
– В Пуле, в больнице. Как славно, что вы проснулись! Как самочувствие?
– Устала. И тошнит, – сообщаю я медсестре. – Какой сегодня день?
– Воскресенье, утро.
Я пытаюсь взглянуть в окно на солнечный свет, струящийся сквозь жалюзи. Память постепенно возвращается ко мне.
– Энни… – произношу я. – Женщина, с которой меня забрали…
– С ней все в порядке, дорогая, не волнуйтесь. Сейчас вам нужно думать только о своем выздоровлении.
– Нет, – я пробую помотать головой, но она нестерпимо болит. – Это она меня отравила.
– Ох… – Медсестра явно теряется. – Вообще-то здесь детектив ждет возможности с вами поговорить. Я могу его не впускать.
– Нет, – возражаю я, – я хочу говорить с ним.
– Ну, если вы в состоянии… – Она колеблется. – Учтите, что у вас пока не исключены провалы в памяти. Отнеситесь к этому спокойно.
– Со мной все будет в порядке.
– Я буду присматривать за вами, – строго произносит медсестра, выходя из палаты.
Через несколько секунд у моей постели стоит детектив Харвуд.
– Мисс Харви, – мрачно улыбается он. – Ну и ночка у вас выдалась, судя по всему. – Он пододвигает к себе пластиковый стул. Детектив выглядит обеспокоенным. На его лбу, между сведенными бровями, залегает глубокая складка. – Вы можете говорить?
– Да. Что с Энни? – спрашиваю я.
– Она в больнице.
– Она меня отравила. Вы не должны ее отпускать.
Харвуд хмуро кивает, внимательно всматриваясь в мое лицо и время от времени косясь на прозрачную трубочку, которая, как я только что замечаю, тянется к моей руке.
– Нам нужно взять у вас показания… – Он не договаривает. – Мисс Харви, вы точно готовы сейчас это сделать?
Я чувствую его нетерпение, но есть слишком много того, что я еще не обдумала. И не в последнюю очередь меня беспокоит факт, что, заговорив, я разоблачу своих родителей. А Бонни? Как быть с ней? Мне необходимо увидеться с сестрой.
– Честно говоря, я еще слаба.
Детектив кивает, сжав губы. Я вижу, что он не решается настаивать, и это заставляет меня вспомнить о Дэнни. Если я не буду говорить сейчас же, его обвинят в убийстве.
– О Боже, – вздыхаю я, закрывая глаза.
– Вам нужна медсестра?
– Нет, это другое… Мой брат не убивал Айону. – Когда я снова открываю глаза, детектив смотрит на меня, приоткрыв рот. – Если понадобится, я сделаю заявление прямо сейчас.
Лицо Харвуда расслабляется. Он говорит мне, что допрос необходимо записать, и пока он достает и настраивает оборудование, я с ужасом представляю, как арестовывают папу и как Бонни, узнав обо всем, срывается, разрушая свою жизнь, и безвозвратно разрывает со мной отношения.