Последний поезд на Лондон - читать онлайн книгу. Автор: Мег Уэйт Клейтон cтр.№ 70

Повесив трубку, Труус пошла в ванную и, по-прежнему в перчатках, повернула кран. Она долго глядела, как хлещет в ванну струя горячей воды и помещение заволакивается паром. Лишь когда ванна наполнилась доверху, она закрыла кран, вернулась в комнату и начала раздеваться.

Все так же в перчатках, она развязала шнурки туфель, сняла их одну за другой и отставила в сторону. Отстегнула один золотисто-бежевый чулок, скатала его вдоль бедра, через колено, вниз, к щиколотке, через пятку, сняла с носка. Расправила, аккуратно свернула и положила на край письменного стола. То же самое она проделала со вторым чулком, с блузкой, с юбкой, которую подарил ей Йооп и которую ее заставил задрать Эйхман, и даже с носовым платком. Каждую вещь она тщательно расправляла, сворачивала, разглаживая все складки, и клала на стол. Бюстгальтер и корсет тоже сняла, но отложила в сторону вместе с туфлями. Ни второго бюстгальтера, ни корсета у нее с собой не было. Наконец она сняла трусы, дотошно, до последней складочки, расправила хлопковую материю и положила на самый верх стопки. Обеими руками взяла вещи и разом перенесла их в корзину для мусора у стола.

Только тогда она стянула с рук кожаные перчатки и положила их рядом с корсетом. Голая, не считая двух колец на пальцах, она вошла в ванную комнату и шагнула в воду.

Отто как раз смахивал обрезки волос с плеч эсэсовского офицера, когда тот сказал:

– Конечно, это все шутка. Оберштурмфюрер Эйхман просто хочет нас позабавить, вот и расшевелил евреев! Жалко только, что эта сумасшедшая тетка не может забрать вместе с детьми их родителей.

Отто наигранно усмехнулся, снимая с офицера парикмахерскую накидку. Спорить с этими людьми – что плевать против ветра, себе дороже.

– А где все это происходит? Я тоже хочу повеселиться, – сказал он.

– На Зайтенштеттенгассе. В той синагоге, которую пришлось тушить. Вокруг нее столько других домов, что все могли сгореть с ней вместе.

Проводив клиента, Отто повесил на дверь табличку «Закрыто» и взялся за телефон.

Отто нехотя шагнул через порог крохотной унылой комнатушки. Фрау Нойман сидела в кресле на колесах. Худая, белая, едва ли не прозрачная, она была похожа на сахарную фигуру из витрины какой-нибудь чайной. Казалось, дунь на нее – и рассыплется. Вальтер читал вслух своему кролику: пуговицы на синем пальтишке плюшевой игрушки были застегнуты вкривь и вкось. Надо же, такой малыш, а уже читает. В комнате один на другом громоздились предметы мебели, но кровать была тщательно заправлена – приличие соблюдено. Наверняка и это тоже дело рук маленького Вальтера, пришло в голову Отто. Кто, кроме малыша, заботится теперь о маме. Правда, здесь им могут помогать соседи.

– Фрау Нойман, – начал Отто, – я случайно услышал, что в Вене кто-то… какая-то женщина, кажется, из Амстердама… собирает детей… еврейских детей, чтобы отвезти в Англию, где они будут жить в семьях, ходить в школу… пока этот ужас не закончится. Я сразу подумал про Штефана и Вальтера. Если вы позволите, я отведу их туда, где проходит запись. Пусть их зарегистрируют. Они…

– Вы настоящий посланец Божий, герр Пергер, – перебила его фрау Нойман, поразив Отто легкостью, с которой она согласилась на разлуку с детьми, хотя знала, что в ее случае разлука будет вечной.

А он-то всю дорогу сюда от Бургтеатра ломал в трамвае голову, выстраивал аргументы, подбирал слова так, чтобы они были проникновенными и в то же время нежными.

– Но надо найти Штефана, – продолжала она. – Он не…

– Да, – понял ее с полуслова Отто. – Я подумал, что возьму сначала Вальтера…

– Без Штефана? – Глубоко запавшие глаза бедной женщины наполнились слезами, слова явно давались ей с трудом, и не только из-за плохого здоровья. – Хотя спасти одного ребенка из двух – это уже что-то…

– Зофия Хелена разыщет Штефана, обещаю вам, фрау Нойман. Я позвонил ей, как только услышал про ту женщину. Они с сестренкой уже заняли очередь для ваших мальчиков. Штефана мы найдем, и я устрою так, чтобы их вывезли вместе, чтобы Штефан мог заботиться о Вальтере. Но сейчас нам надо торопиться.

– Вальтер, – тут же обратилась женщина к сыну, и сила в ее голосе удивила Отто, – давай собирать чемодан.

Вальтер сунул плюшевого кролика матери в руки и изо всех сил обхватил ее ручонками за шею.

– Мне кажется, пока идет запись, – сказал Отто. – Если окажется, что нет, то я пришлю Зофию Хелену за чемоданом. Но думаю, пока только составляют списки.

Бедная женщина оторвала от себя сына и с отчаянной нежностью поцеловала.

– Ты пойдешь сейчас с герром Пергером, – сказала она малышу. – Будь хорошим мальчиком. Делай все, как он тебе скажет.

– Петер останется здесь, – ответил Вальтер. – Он приглядит за тобой, мамочка.

Отто оглядел длинную очередь. Уже человек шестьсот, не меньше. Хотя нет, меньше – взрослых ведь не возьмут.

– Вальтер, вон они! – воскликнул он, заметив Зофию Хелену, которая стояла, прижав к себе сестренку.

Вальтер поднял голову и молча посмотрел на Отто. С тех пор как они вышли из квартиры, мальчик не произнес ни слова. Он еще так мал. Откуда ему понимать, что его ждет?

Отто повел малыша к своим внучкам. Они были уже совсем рядом, когда Иоганна пожаловалась:

– Зозо, я замерзла.

Зофия Хелена крепче прижала малышку к себе:

– Ничего, мышка-малышка. Сейчас я тебя согрею. Я о тебе позабочусь.

В очереди перед ними стояла красивая молодая мать – фиалковые глаза, выразительные брови, хрупкие плечи, младенец на руках. Услышав слова его старшей внучки, она обернулась и сказала:

– Какая ты замечательная сестра!

Неужели и эта молодая мать собирается отослать своего младенца в Англию? Рядом с красавицей стояла женщина постарше, ее рыжеволосая внучка, кося на левый глаз, держалась за бабушкину юбку.

– А разве для регистрации на транспорт детям обязательно быть здесь? – спросил у них Отто, беря у Зофи Иоганну.

– Почему та женщина так на нас смотрит? – перебила его Зофия Хелена, и все: бабушка с рыжеволосой внучкой, красавица-мать с младенцем и сам Отто – обернулись, услышав ее слова, словно они сделали очевидным то, что давно чувствовали, но в чем не отдавали себе отчета: упершийся в них чей-то взгляд.

Какая-то женщина, светлокожая и светловолосая, судя по всему иностранка, стояла в нескольких шагах от них – не в очереди, но так, будто имела к ней какое-то отношение. Она была некрасива – тяжелый подбородок, крупный нос, густые брови, широкий, как щель почтового ящика, рот казались бы насмешкой природы, если бы общее впечатление не смягчали ласковые серые глаза. Она переступила с ноги на ногу. Заметив тревогу на обращенных к ней лицах, она подняла руку в желтой перчатке, словно в знак приветствия, и легким, уверенным шагом вошла в синагогу – так, словно здание принадлежало ей.