Новые записки Хендрика Груна из амстердамской богадельни - читать онлайн книгу. Автор: Хендрик Грун cтр.№ 62

Меня возмущает снисходительное отношение к старым людям. Но попробуй скажи об этом – тут же натолкнешься на агрессивную реакцию.

Это пугает меня, так как я беззащитен. И сделать быстрый шаг назад я уже не могу, так как упаду. Малейшего толчка довольно, чтобы урегулировать любой конфликт.

Так оно и бывает. Господин Дикхаут сказал какому-то парню, который без очереди лез к кассе в магазине “Акция”, что видит перед собой живой пример дурного воспитания. Наглый парень обиделся за свою мать, и Дикхаут схлопотал по физиономии. После чего юный герой крикнул что-то вроде “мое почтение” и смылся, забыв свои уцененные банки “ред-булла”. Дикхаут приобрел синяк, каковой со временем позеленел и пожелтел. Дикхаут с чувством законной гордости демонстрирует его всем желающим. В следующий раз он поступит точно так же.

Я не такой. Не такой отважный. Я молчу в тряпочку, злюсь и одновременно трушу.

Между прочим, никто из очереди не вступился за Дикхаута, разве что кассир-марокканец встал и крикнул во все горло: “Висти сибя нармалный!” Надежда Нидерландов в трусливые времена.

ВТОРНИК 15 сентября

Сегодня третий вторник сентября, день тронной речи и выезда на Золотой карете. Эту последнюю придется реставрировать, для чего специалистам потребуется целых четыре года, Да за такое время можно возвести огромный небоскреб. Только представьте себе: такие гигантские усилия – и для чего? Чтобы отполировать возок длиной не более шести метров. Почему бы не сделать новую карету? Это и дешевле, и быстрее. Все равно никто не заметит разницы. А в новую карету, по заявке Партии защиты животных, можно встроить электрический моторчик, чтобы лошади не так надрывались.

Госпожа Брегман озабочена вопросом, как наша королевская чета в ближайшие три года будет добираться в Бинненхоф без своей Золотой кареты? У нас ведь парламент далеко, в Гааге.

– Думаю, на трамвае, – сказала Леония.

Госпожа Брегман была потрясена. Да, именно потрясена, затряслась от возмущения.

– Я пошутила, – успокоила ее Леония. – Ближайшие три года они будут выезжать в стеклянной карете.

Это еще больше потрясло госпожу Брегман. Стеклянная карета кажется ей смертельно опасной.

В нашей богадельне существует традиция: все собираются в гостиной перед телевизором, слушают тронную речь, смотрят парад и отпускают комментарии касательно причудливых дамских шляпок в Рыцарском зале Бинненхофа. С каждым годом действо все более походит на карнавал. И всегда кто-нибудь наряжается большим толстым королем.

Риа пообещала сегодня, как раз по этому поводу, надеть красивую шляпку. Надеюсь, у нее найдутся подражательницы, и в следующем году все наши дамы усядутся перед телевизором в своих самых красивых шляпках.

В прошлом году двое из мужчин, явившихся в гостиную слушать тронную речь, надели свои ордена, знаки отличия и крестики за участие в Неймегенском марше.

СРЕДА 16 сентября

На Рии была фантастическая шляпа: синяя картонная тарелка, а на ней большой оранжевый томпус. Губы накрашены в тон – оранжевой помадой.

Мало того, шляпа была съедобной. После тронной речи Риа сняла ее, вытащила из сумки ножик, разрезала томпус на мелкие кусочки и раздала их членам клуба.

– Да здравствует король! Ура, ура, ура! – воскликнул Граме.

– Антуан сам испек его вчера вечером, – с гордостью сказала Риа.

– Нелегально, но во имя благой цели, – продолжила она, с улыбкой взглянув на мужа.

Дамы из Рыцарского зала ей в подметки не годятся.

Несколько жильцов написали директрисе письмо, где предлагают разместить в пустующих комнатах нашего дома (их у нас примерно пятнадцать) беженцев из Сирии.

Когда это предложение обсуждалось за кофейным столом, все единодушно высказали мнение, что среди новых гостей не должно быть воров. Пусть они остаются в Сирии.

Несколько новых жильцов из далеких экзотических стран внесли бы свежую струю в здешнюю жизнь. Глядишь, и мы, старики, пригодились бы: могли бы присматривать за их детьми и учить их нидерландскому. Ведь на начальном этапе трудно преодолеть языковой барьер. А они, в свою очередь, могли бы делать для нас покупки и толкать инвалидные кресла. Интересно, как отнесется к письму Стелваген: даст на него серьезный ответ или отфутболит своему преемнику?

Впрочем, о новом директоре или директрисе пока еще ничего неизвестно.

В конце сентября комитет жильцов проведет последнюю встречу со Стелваген. Мы должны выяснить, как обстоят дела с ее преемником.

Вчера мы имели удовольствие наблюдать кислую физиономию Луи ван Гала ^[30]: “Манчестер юнайтед” (бюджет 600 миллионов евро) проиграл клубу ПСВ из Эйндховена (бюджет 60 миллионов евро).

ЧЕТВЕРГ 17 сентября

В комнате госпожи де Лангефелд снова найдены примерно двенадцать вилок и ложек. Дней десять тому назад из разных ящиков извлекли 65 столовых приборов. Заведующая хозяйством, с одобрения Стелваген, повторно обыскала комнату Лангефелд и обнаружила там не только столовые приборы, но и полотенца, скатерти, куски мыла, чашки, блюдца и еще кое-что, не принадлежащее хозяйке. В ее уборной выросла целая стена из рулонов туалетной бумаги. Кстати, странно, что уборщица (а она всегда тщательно моет туалет) никому об этом не рассказала.

Госпожа Лангефелд получила последнее предупреждение. Вряд ли оно поможет, ведь госпожа Лангефелд понятия не имеет, каким образом эти мелочи оказались в ее жилище. Она страшно расстроилась и целый час плакала у себя в комнате.

Приехал ее сын, попытался качать права, но когда директриса показала ему кучу улик, изъятых на месте преступления, присмирел, как ягненок. Потерпев поражение в стычке с директрисой, он страшно разозлился на мать, от чего она только еще горше разрыдалась.

Эдварда тревожит судьба госпожи Лангефелд. Он договорился с ней, что будет регулярно проверять, не попала ли случайно в корзинку ее ролятора какая-нибудь казенная вещь.

ПЯТНИЦА 18 сентября

Госпожа Смит сводит меня с ума. Пару недель назад она начала снимать жильцов и с тех пор не расстается со своей допотопной фотокамерой. Раз десять на дню она возникает у меня перед носом.

– Улыбочку, господин Грун.

Поначалу я выдавал ей требуемую улыбочку, но потом мне стало не до смеха.

– Подвергаться домогательствам в восемьдесят шесть лет! Ведь это дурь несусветная, – пожаловался я Эверту. – Тебе вот смешно, а она делает в день чуть ли не двадцать фотографий, за кофе, за чаем, за обедом и за ужином. Пару дней назад я очень вежливо попытался ее урезонить, но куда там. Вчера вечером я сказал, что с меня хватит. Она вроде бы испугалась. Надо выждать, может, подействует?