Это мой конёк. Наука запоминания и забывания - читать онлайн книгу. Автор: Ильва Эстбю, Хильда Эстбю cтр.№ 22

Лечение травм — прежде всего уменьшение яркости воспоминаний и поиск выхода из порочного круга избегания. При ПТСР пациент поддерживает высокий уровень готовности к новым опасностям, становится пугливым, мучается бессонницей. По результатам некоторых исследований у пациентов с ПТСР в целом ухудшается память. Это, наверно, неудивительно, ведь место в памяти занимают травматические воспоминания. Страх перед ними превращается в своего рода фобию. Она выстраивает для нас линию поведения и управляет поступками. Иногда с фобиями очень тяжело справиться просто потому, что избегание причины страха приносит огромное облегчение, оно срабатывает как вознаграждение. Если есть выбор — например, остаться дома, в безопасности, или выйти на улицу, вспомнить нечто ужасное, пережитое в прошлом, и испытать сильное чувство страха, — легче выбрать первое. Из-за этого пациент все чаще и чаще сидит взаперти. Но воспоминания тоже меняются. Мы понимаем, что они нас пугают и их лучше избегать. А чем чаще мы их избегаем, тем они сильнее. Так бывает, если мы боимся ос, шприцев, акул, собак. Если всего этого избегать, вероятно, страх никуда не уйдет. Альтернативный метод: встретиться с ним лицом к лицу — но как это сделать, если он причиняет столь сильную боль?

«Когнитивно-поведенческая терапия травмы и десенсибилизация и переработка движением глаз (ДПДГ) — наиболее предпочтительные методы при работе с ПТСР», — говорит Инес Бликс. Смысл не в том, чтобы броситься на страшные воспоминания как камикадзе, а в том, чтобы с осторожностью к ним приблизиться и постепенно взять под контроль. К воспоминанию нужно привыкнуть, а затем лишить его силы.

Терапевты зачастую используют расслабляющие методики и отвлечение, например ДПДГ: психолог водит рукой перед лицом пациента. Таинственный на первый взгляд метод, но, наверно, нет никакой тайны в том, что у пациента появляется внешний стимул, на котором он сосредоточивает внимание, когда рассказывает о своих воспоминаниях. Таким образом, внимание рассеивается между эмоциями, вызываемыми травмой, и странными движениями рук психотерапевта ^[44].

В идеальном мире от ПТСР существовала бы прививка: после ужасных событий мы бы сразу шли к врачу за вакциной и не опасались за собственное будущее — примерно как за прививкой от столбняка. Исследовательская группа Эмили Холмс из Оксфорда попыталась сделать именно это. Они считают, что игра в тетрис (!) в период нескольких часов сразу после травмы значительно сокращает количество навязчивых воспоминаний. К такому заключению пришли следующим образом: добровольцам показывали очень травмирующий фильм. Затем половина испытуемых играли в тетрис, а остальные были предоставлены самим себе. А затем ученым оставалось лишь дождаться появления травматических воспоминаний. Эффект от тетриса был очевиден. Идея в том, что за место в памяти с яркими визуальными воспоминаниями сражается игра. Непосредственно после происшествия зрительные образы очень четкие, живые и сразу же проходят процесс сохранения. Благодаря тетрису картина травмы не осядет накрепко в памяти. Для сравнения: испытуемые, игравшие в игры, для которых важна языковая информация, например викторины, чаще видели флешбэк ^[45]. Вероятнее всего, языковая информация отвлекала внимание испытуемых, что мешало сохранять личные интерпретации и оценки увиденного, и в итоге с ними оставались непосредственно сами мучительные видения. Но поможет ли эта теория на практике? Ваш мир только что перевернулся с ног на голову, ощущаемая вами паника настоящая, это не фильм в лаборатории — в такой обстановке вы достанете телефон и начнете играть в тетрис?

Большинство, естественно, попытается осмыслить произошедшее, выявить связи. Пережить травматическое событие — это вовсе не то же самое, что снять его на камеру. От нашего внимания зависит, что попадет в память, а что мы отбросим. На внимание влияет сильный страх, и мы улавливаем далеко не все. Кроме того, наша личная картина мира — та, с помощью которой мы интерпретируем и осмысляем новые впечатления, — подвергается серьезнейшему испытанию. Словно после взрыва в правительственном квартале, ломаются все ожидания, касающиеся мирной жизни, — осмысление произошедшего займет немало времени. Мы не успеваем применить его в момент взрыва бомбы — оно появится потом, а может, не придет никогда. Ученые из Национального центра исследований по вопросам насилия и травматического стресса и Университета Осло изучали рассказы молодых людей, переживших кошмар на Утёйе, — оказалось, что пострадавшие с симптомами посттравматического стрессового расстройства помнят больше внешних деталей о случившемся и меньше личных мыслей и интерпретаций ^[46]. Значит, те люди, которые непрерывно оценивают и интерпретируют текущую ситуацию, лучше контролируют воспоминания, а потому травматические воспоминания реже их преследуют, а те, кто подмечает детали, впоследствии больше мучаются от воспоминаний.

Адриан Пракон проработал все детали кошмарного дня на острове Утёйя, когда писал книгу «Сердце против камня» (норв. Hjertet mot steinen). Таким образом, все они остались позади, в прошлом. Сейчас сам он не считает, что ему необходимо помнить больше. Подробные воспоминания хранятся в черном ящике — его книге, и они больше не рвутся наружу с той же агрессией, как прежде. Однако, чтобы воспоминания покинули его, ему пришлось не просто написать книгу. Это лишь маленький шаг на пути к новой жизни. Как и все пережившие серьезную травму, он скучает по нормальной, обычной повседневной жизни. Из-за ПТСР его внимание никогда не ослабевает. В новых местах, например в кафе, он по-прежнему сначала ищет пути эвакуации и укрытия и нервничает, когда слышит громкие голоса и крик подростков. Реакцию неизбежно запускает даже изображение убийцы, а не видеть его почти невозможно, ведь после того кошмара фотографии публиковали все бумажные и интернет-газеты Норвегии, о нем постоянно говорили по радио и телевидению.

«Однажды я его видел. В магазине тут неподалеку, он стоял в углу и повернулся ко мне. Мне пришлось себя успокаивать, ведь я знал, что это невозможно».

Фотография или комментарий в соцсетях, нехватка сна — все что угодно способно спровоцировать появление столь яркого воспоминания о Брейвике, что Адриан видит его как наяву. Многие выжившие рассказывают, что вновь переносятся на Утёйю, когда слышат громкие разговоры подростков. Они видят вокруг себя траву и деревья, чувствуют, как их охватывает паника, хотя они находятся в городе — в полной безопасности.