Это мой конёк. Наука запоминания и забывания - читать онлайн книгу. Автор: Ильва Эстбю, Хильда Эстбю cтр.№ 20

«Первые годы после случившегося я совершенно не контролировал воспоминания. Они приходили сами по себе, чаще всего, когда я испытывал сильный стресс. Чем больше мне был нужен ясный ум, тем хуже я себя чувствовал. Я потерял три года жизни», — говорит он сейчас.

Он выжил после ранения в плечо. Но жизнь после того кошмара уже не будет прежней. Адриан стоял на краю чего-то нового и захватывающего — казалось, он летит навстречу будущему. Он стал секретарем регионального отделения Рабочей молодежной лиги в Телемарке, влюбился, у него были собака и дом. После пережитого на Утёйе жизнь Адриана стала бесконечным повторением трагедии. Снова и снова он переживал самые страшные мгновения своей жизни. Он проанализировал случившееся со всех точек зрения, думал, что мог сделать по-другому, как мало нужно было для того, чтобы пуля вошла в голову, сердце или позвоночник, а не в плечо. В некоторых сценариях он убивает Брейвика камнем, пока не пострадало еще больше людей. Некоторые мысли вызывают чувство вины, ведь он отвечал в том числе за набор участников лагеря. Один из тех, кого он выбрал, домой не вернулся. Ему было всего 15 лет.

После 22 июля у Адриана завязались нездоровые отношения с алкоголем. Спокойный сон стал непозволительной роскошью. Юноша, который раньше с мальчишеской легкостью относился к беспорядку, стал очень аккуратным — настолько, что это граничило с манией.

«Мой парень рассказывал, что я пил снотворное, а потом убирал весь дом. Сам я ничего и не помнил, а приходя в себя, видел вокруг порядок».

Когда Брейвик предстал перед судом, Адриан как раз писал книгу о событиях на Утёйе. Он ездил в Осло из Шиена, чтобы следить за решением вопроса о мере пресечения и работать над книгой. То время было очень неспокойным и эмоциональным. Как-то он выпил пива с друзьями — а дальше он ничего не помнит. Очнулся он в тот момент, когда полиция надевала на него наручники. Его осудили за побои, и ему самому пришлось предстать перед судом.

«Тогда я испугался. Я уже не позволяю себе столько пить. Если меня зовут выпить пива, я сначала иду прогуляться, разбираюсь в своих эмоциях. Мне необходимо понять, что сегодня у меня все хорошо».

Террорист сидит в тюрьме — то же самое высказывание применимо к воспоминаниям Адриана. Он выводит их на прогулку, делает во дворе круг, а затем они исчезают в темноте и, когда Адриан не спит, по большей части сидят взаперти. Так совпало, что интервью у него брали в один из плохих дней. Разница в том, что теперь он знает, что с ним произойдет, — есть возможность подготовиться.

«Одно время я очень много пил — вероятнее всего, потому, что не хотел ничего помнить. И конечно, у меня не было желания вспоминать те вечера, когда мне было плохо. Я просто хотел отключиться» ^[40].

22 июля 2011 г. — день национальной трагедии в Норвегии. Реальность большого мира докатилась до маленькой, уютной страны, и отношение ее жителей к понятию безопасности навсегда изменилось. Если говорить о памяти, теракт стал еще одной вехой истории. У каждого норвежца есть связанное с 22 июля 2011 г. воспоминание. Американские ученые называют их вспышками памяти, потому что впечатление как бы застывает во времени — мелькнувшая вспышка словно озаряет ярким светом темную комнату. Причина в том, что сильные эмоции и потрясение от случившегося крепко фиксируют воспоминание в памяти.

В американских учебниках по психологии космический корабль «Челенджер», взорвавшийся во время взлета вместе с экипажем, упоминается как пример события, оставляющего подобные воспоминания, а в новых учебниках таким примером для американцев, естественно, станет 11 сентября 2001 г. Раньше столь явных примеров у норвежцев не было. Была более приятная версия: «Где ты был, когда Оддвар Бро сломал палку?» Норвежский лыжник чуть не упустил золото в эстафете из-за того, что у него сломалась палка, — событие стало для норвежцев поводом посмеяться и поделиться воспоминаниями (разумеется, большинство очень похожи: диван у телевизора или трасса в Нурьмарке во время чемпионата мира 1982 г.).

«Где ты был 22 июля?» — этот вопрос связывает личную историю норвежца с историей всей страны. У тех, кто пострадал сам, история другая. Воспоминания о произошедшем будут преследовать их всю жизнь. За выжившими и их близкими наблюдали специалисты Национального центра исследований по вопросам насилия и травматического стресса. После таких серьезных происшествий необходима работа комиссий по расследованию и экспертов в области терроризма, чтобы общество чему-то научилось. Специалистам центра важно изучить реакцию на травму — тогда удастся улучшить качество помощи пострадавшим. Трагедии случаются каждый год. Появляются жертвы насилия, нападений, автокатастроф, войн в других странах. Многие носят в себе травмы после событий, привлекших куда меньше внимания, чем теракт 22 июля, но это совсем не значит, что для пострадавшего оно менее важно. Как же помочь человеку справиться с навязчивыми мучительными воспоминаниями?

Инес Бликс — одна из ученых, работающих с людьми, оказавшимися на месте трагедии. Она наблюдала тех, кто находился в правительственном квартале, проводила опросы и интервью, чтобы понять, насколько сильно на их жизнь повлиял теракт.

«В сфере изучения травмы есть две точки зрения, касающиеся памяти о травме и того, как воспоминание о ней меняет нас самих. Это и есть война памяти. Одни ученые предполагают, что травматичные для нас события мы помним не так, как рядовые, и что травмы приводят к фрагментации воспоминаний, вытеснению значительных объемов информации и диссоциативным расстройствам личности. Другие, в том числе и я, считают, что травмирующие переживания наряду с любыми эмоциональными событиями мы чаще всего помним очень хорошо. При травме память в целом ведет себя как обычно, но „регулятор выкручивается на максимум“, работает на показателе 10 баллов» ^[41].

Согласно данным ее исследования, одна из самых частых жалоб после травмирующих событий — навязчивые подробные воспоминания, спустя долгое время после произошедшего раз за разом всплывающие в памяти. Навязчивые нежелательные воспоминания о травме преследуют довольно долго. После Первой мировой войны такое состояние получило название shell shock : в классическом произведении Вирджинии Вулф «Миссис Дэллоуэй» молодой солдат, не справившись с нанесенными войной травмами, выбрасывается из окна. В те времена о болезни ничего не было известно, и поражало то, что с виду здоровые солдаты оказывались непригодными к бою. Они становились пугливыми, теряли сон и аппетит, были не в состоянии о себе позаботиться, часто впадали в апатию или панику, вели себя иррационально. На войне они оказались в жесточайших условиях. Впервые в истории военная техника уничтожала в грязных окопах миллионы людей — кровопролитная война, разделившая Европу, велась несколько лет подряд. В те времена накопилось немало знаний в сфере психологии травмы: солдат превращали в больных людей вовсе не безделье и черепно-мозговые травмы. Что же происходило на самом деле?