Заговор «красных маршалов». Тухачевский против Сталина - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Минаков cтр.№ 75

Видимых субъективных оснований для нового, более высокого назначения Тухачевского у Сталина не было. Он его не знал: на Восточном фронте наблюдать его боевую деятельность возможности Сталин не имел. Более того, у Сталина должно было сложиться скорее негативное, чем позитивное отношение к Тухачевскому, хотя бы потому, что тот, не называя имен, подверг критике действия командования советским Южным фронтом в своей статье, опубликованной 18 января 1920 г. во фронтовом журнале под названием «Политика и стратегия в гражданской войне»⁸⁹¹. В этой статье он подверг сомнению целесообразность «сохранения тех или иных пунктов с крупными надписями на карте» по политическим соображениям, что «влекло зачастую и крупнейшие поражения» ⁸⁹². В частности, автор привел пример, так или иначе задевавший репутацию Сталина. «Увлечение спасением Царицына весной 1919 г., – писал Тухачевский, – повлекло за собой разгром всего южного фронта»⁸⁹³. Правда, непосредственным объектом критики был комфронта В.М. Гиттис и фронтовой РВС.

Однако это была и критика Сталина с Ворошиловым, придававшим чрезвычайное значение обороне Царицына в июле 1918 – феврале 1919 г.

Поэтому возникает вопрос: по собственной ли инициативе Сталин выдвинул Тухачевского на должность командующего Кавказским фронтом, или сделать это ему предложил Ленин? Известно, что именно Ленин выше других оценил заслуги Тухачевского на Восточном фронте. Именно он и мог дать такую оценку Тухачевскому как «завоевателю Сибири и победителю Колчака». Такую, по-ленински иронично-эпическую оценку, которую затем Сталин цитировал как свою. Стилистически такое выражение было как раз в духе ленинской фразеологии. Напомню уже цитировавшееся выше его предостережение: «Если мы до зимы не завоюем Урала, то я считаю гибель революции неизбежной». Он, в силу свойств своего прагматичного мышления, иронически-циничного отношения к действительности и ее оценкам, понимал, что речь шла, разумеется, не об «освобождении» Урала и Сибири, значительная часть населения которых поддерживала и социально питала белый режим «Верховного Правителя». Речь шла именно о «завоевании».

Именно Ленин и до этого, и после всячески продвигал Тухачевского, как свою «креатуру», в скрытом, но очевидном соперничестве с Троцким. Но Ленин, видимо, по политическим соображениям, не желая обострения личных отношений с Троцким, не хотел, чтобы предложение исходило от него. И, зная о давней неприязни между Троцким и Сталиным, привлек последнего к себе в качестве союзника в борьбе с Троцким за армию, попутно способствуя и дальнейшему углублению враждебных отношений между Троцким и Сталиным. Ленин мог предложить Сталину, так или иначе подтолкнуть его к выдвижению Тухачевского в противовес Шорину или какому-либо иному ставленнику Троцкого из «военспецов». Сталин, таким образом, озвучив это предложение как свое, сталинское, по сути дела, «проталкивал» на должность командующего Кавказским фронтом ленинскую кандидатуру. Высказанные соображения и предположения, как мне представляется, находят, правда, косвенное подтверждение в ряде ленинских документов. Именно Ленин проявляет гораздо больше беспокойства о деятельности Тухачевского в новой должности, а не Сталин, который, как бы сделав свое дело, в дальнейшем относился к своему «протеже» безразлично, а вскоре и неприязненно, даже остро-враждебно.

«Я не теряю надежд, – пишет Ленин в телеграмме от 10 февраля 1920 г. Сталину, – что после Ваших переговоров с Тухачевским и удаления Сокольникова все дело наладится без Вашего перемещения, поэтому пока не извещаем Смилгу. Вы же непременно известите меня своевременно и подробно шифром или по телефону из Харькова…»⁸⁹⁴. Из контекста телеграммы можно понять, что Сталин к 10 февраля еще только должен был связаться с Тухачевским. Следовательно, до этого Сталин с Тухачевским не говорил.

В следующей телеграмме от 14 февраля 1920 г. Ленин вновь проявляет интерес к действиям Тухачевского на Кавказском фронте и запрашивает у Сталина: «Харьков, Реввоенсовет Югозапфронта. Сталину. связались ли с Тухачевским?..»⁸⁹⁵. Это значит, что именно Ленин инициировал и подсказывал Сталину переговорить с Тухачевским и выражал беспокойство отсутствием сведений об этих переговорах.

Из контекста нижеследующего документа можно понять, что Сталин так и не связался с Тухачевским, видимо ссылаясь на то, что не может его найти. Поэтому 24 февраля Ленин в поисках Тухачевского обращается к заместителю Председателя РВСР Э.М. Склянскому: «…2) Где Тухачевский? 3) Как дела на Кавказском фронте?..»⁸⁹⁶. Приведенные документы, как представляется, косвенно указывают на инициативу Ленина в назначении Тухачевского.

Итак, к началу 1920 г., думается, что именно Ленин, а не Сталин очень активно начал продвигать Тухачевского на высшие военные должности и популяризировать его.

В ходе боевых действий Кавказского фронта в феврале-марте 1920 г., как известно, возникли серьезные трения между Тухачевским как комфронта и командованием Первой Конной армии из-за самовольного изменения оперативного направления, определенного Буденному командованием фронта. И хотя Первая Конная армия разгромила белую конницу генерала Павлова, в чем Буденный, Ворошилов и согласный с ними Сталин видели суть победоносного исхода боевых действий против Вооруженных Сил Юга России генерала Деникина (утверждая эту точку зрения практически в качестве официальной), изменение оперативного направления Первой конной армии, определенного Тухачевским, привело к тому, что наиболее боеспособная часть деникинских войск (Добровольческий корпус, основная часть Донской армии) сумели избежать полного разгрома и эвакуировались в Крым. Такой исход «красно-белой» борьбы на Северном Кавказе, несмотря на безусловную победу войска Кавказского фронта под командованием Тухачевского, не привел к завершению Гражданской войны и продлил ее на Европейской части России еще на один год. Вообще, можно сказать, что стратегические последствия сложившейся ситуации предопределили крупномасштабную советско-польскую войну, при фактической поддержке белой Русской армии генерала Врангеля, сформированной на основе эвакуированной части Вооруженных Сил Юга России, избежавших полного разгрома. Так или иначе, даже если Сталин в феврале 1920 г. с симпатией и восхищением относился к Тухачевскому, то к апрелю того же года от этих симпатий не осталось и следа. Но главный конфликт между Тухачевским и Сталиным, как известно, возник в ходе советско-польской войны, в ходе Варшавской операции и тяжелейшего поражения войск Западного фронта Тухачевского в августе-сентябре 1920 г.

Конфликт между ними оказался настолько серьезным, что, как и в 1937-м, очень многие и ныне полагают, причиной гибели Тухачевского была именно Варшавская катастрофа 1920 г. и вопрос о главном ее виновнике: Сталин или Тухачевский?

Выступая на IX партийной конференции 22 сентября 1920 г., Сталин, вступив по этому вопросу в полемику с Лениным, обвинил командование Западным фронтом и Главное командование в поражении под Варшавой, но прежде всего – командование Западным фронтом, Тухачевского.

«Заявление т. Ленина о том, что я пристрастен к Западному фронту, что стратегия не подводила ЦК, не соответствует действительности, – писал Сталин в своем заявлении в Президиум конференции. – Никто не опроверг, что ЦК имел телеграмму командования о взятии Варшавы 16 августа. Дело не в том, что Варшава не была взята 16-го августа, – это дело маленькое, – а дело в том, что Запфронт стоял, оказывается, перед катастрофой ввиду усталости солдат, ввиду неподтянутости тылов, а командование этого не знало, не замечало. Если бы командование предупредило ЦК о действительном состоянии фронта, ЦК, несомненно, отказался бы временно от наступательной войны, как он делает это теперь. То, что Варшава не была взята 16 августа, это, повторяю, дело маленькое, но то, что за этим последовала небывалая катастрофа, взявшая у нас 100 000 пленных и 200 орудий, – это уже большая оплошность командования, которую нельзя оставить без внимания. Вот почему я требовал в ЦК назначение комиссии, которая, выяснив причины катастрофы, застраховала бы нас от нового разгрома. Т. Ленин, видимо, щадит командование, но я думаю, что нужно щадить дело, а не командование»⁸⁹⁷.