Спаситель под личиной, или Неправильный орк - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Чекменёва cтр.№ 89

— Элла, хорошая моя, нам нужно притормозить.

— Почему? — это же так приятно — целоваться и гладить друг друга. Впрочем, гладить я могу и сейчас, что я и сделала. Но Вэйланд почему-то перехватил мои ладони, не позволяя скользнуть ниже — а я так ещё ни разу и не потрогала те интересные выпуклости на его животе.

— Потому что я — не железный.

— Сейчас — нет, — согласилась с ним. — Вот когда ты в дракона превращаешься, тогда да, как железный, а пока — нет. Ты же сам меня вчера как раз поэтому попросил обратиться — дракона не так приятно трогать.

Вэйланд прижался своим лбом к моему и тихонько застонал.

— Ну, вот как мне быть, а? Ты же не знаешь элементарных вещей.

— Каких вещей? Я многое знаю!

— Да, конечно. Вот только есть одна тема, в которой ты — словно котёнок новорожденный. Не понимаю, почему вас, девушек, в таком неведении держат? Впрочем, учитывая, что вас в жёны просто продают, вряд ли вам расскажут о страсти и желании — такого у вас в браках, видимо, не бывает.

Я задумалась, даже гладить Вэйланда перестала. Он сказал «в браках» и в чём-то прав — я, действительно, многого не знала. Например, как появляются дети. Но считалось, что незамужней девушке знать это просто незачем. А вот что такое «страсть» и «желание» — я знала, только причём здесь брак? Желать — это значит хотеть что-то, например, какую-то вещь, а страстно желать — очень сильно хотеть.

Я объяснила это Вэйланду. Он тяжело вздохнул и поднял глаза к небу.

— Да, ты понимаешь значение этих слов. Но что, если я скажу, что страстно желаю… тебя? Твоё тело.

— Меня? Тискать, да? Твой инстинкт?

— Да, — как-то обречённо вздохнул Вэйланд. — Вот уж не думал никогда, что придётся вести подобный разговор. Знаешь, Элайора, у нас есть два пути. Первый — попросить мою бабушку поговорить с тобой и рассказать то, что любая наша девушка узнаёт ещё подростком.

— Я бы хотела. А она мне расскажет, как дети заводятся в животе?

— Обязательно, — дракон криво улыбнулся.

— Но ты сказал — есть два пути. А какой второй?

— Я бы мог сам тебе показать.

* * *

— Я бы мог сам тебе показать.

— О! Покажи! Это даже лучше. Руби всегда говорила — лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

— Ты уверена? Хотя, о чём я… Как ты можешь быть уверена в том, о чём понятия не имеешь. Хорошо, я покажу тебе. Только сначала задам один вопрос, и от твоего ответа будет зависеть, я тебе всё объясню или бабушка.

— Задавай. Но я всё равно хочу, чтобы ты.

— Задам. Обязательно. Сегодня вечером. Когда мы снова окажемся одни. А пока… — он посмотрел куда-то вдаль, поверх моей головы, — похоже, у нас не было и часа. Бабушка возвращается. Но оставшееся время я хотел бы потратить с пользой, если не возражаешь?

Конечно же, я не возражала, и мы снова целовались, пока мимо нас не пронеслась огромная драконица. Вздохнув, последовали за ней. Но прежде, чем выпустить меня из объятий, Вэйланд шепнул мне:

— Сегодня. Вечером. Один вопрос.

Это прозвучало как обещание. О чём же он хочет спросить? И как теперь дожить до вечера, не умерев от любопытства?

Мне показалось, что этот день тянулся гораздо дольше, чем обычно. Мы играли с Россиной, рисовали — она впервые видела акварельные краски, но изобразила вполне симпатичное солнышко из жёлтого пятна и тянущихся от него во все стороны кривых полосок. Вэйланд добавил несколько предметов в тетрадь дочери — овечку, кресло, в котором она летала, и несколько разноцветных платьев, чтобы она могла сама выбирать, как одеваться. Ну а я сидела рядом и любовалась этой парочкой и их талантами.

Сама я рисовать не рискнула, не моё это. В своё время даже Руби признала это, хотя старательно занималась со мной. Наверное, всё, что мне небом отпущено из талантов, ушло в дар, потому что ни вышивать, ни петь, ни, тем более, музицировать, я так и не научилась. Впрочем, никого это особо не волновало. Одна только моя «третья» категория перевешивала любые таланты моих сестёр с четвёртой.

Пока малышка спала после обеда, который прошёл в узкой компании — мы трое и дедушка с бабушкой Вэйланда, — он вновь унёс меня на крышу. Только мы почти совсем не целовались. Вэйланд снова непонятно говорил о том, что опасается сорваться, а место и время неподходящее. Вот когда у него будет ответ на мой вопрос и целая ночь впереди, тогда можно будет себя не сдерживать.

На моё возражение, что это я должна бояться сорваться, а драконам падение с высоты не страшно, лишь усмехнулся и поцеловал меня в макушку. Свой таинственный вопрос тоже задавать отказался, повторив лишь:

— Вечером.

А когда я напомнила ему, что мы уже целовались, и не единожды, и тогда он не боялся, покачал головой:

— Я не ожидал, что ты так страстно откликнешься на мои прикосновения и поцелуи, а мне настолько сорвёт от твоего отклика голову. Ты просто какое-то маленькое чудо, феномен. При полной неосведомлённости, ты такая чувственная, что я просто поверить не могу своей удаче. В каком-то смысле, я уже знаю ответ на свой вопрос, но всё же должен задать его вслух и получить ответ. И тогда…

— Что тогда?

— Вечером, всё вечером. Когда нас уже никто и ничто не побеспокоит и не прервёт.

Так мы и просидели этот час на парапете в обнимку, и всё, что позволил себе Вэйланд — целовать меня в макушку, а всё, что было разрешено мне — прижаться щекой к его плечу и гладит по груди. Не ниже. И через рубашку.

Мы болтали о всякой ерунде, вспоминали детство, я призналась, что лишена каких-либо талантов, он заверил меня, что если захочет послушать музыку, то позовёт для этого музыканта, а у меня много других достоинств. Было так приятно это услышать, я едва не замурлыкала, словно кошка.

А вот в коридоре, возле комнаты Россины, Вэйланд меня всё же поцеловал. Совсем коротко, но так сладко!

Когда, чуть позже, мы гуляли по двору, давая девочке побегать, к нам вышла королева в сопровождении лакея, несущего довольно большую корзину.

— Вы бы лучше на пикник слетали, пусть Россина по травке побегает, а то, что за радость — в каменном дворе играть, — предложила она нам, и мы дружно согласились.

И вскоре уже летели к той самой полянке, на которой вчера целовались с Вэйландом. Точнее — летел он, а мы сидели на его ладонях, Россина в кресле — на одной, а я, в обнимку с корзиной, на другой. Дракон рассказывал дочери, как сам в детстве любил играть на той поляне, что там, неподалёку, есть родник, а в одном из деревьев было дупло, в котором жила белка, возможно, она и сейчас там живёт.

Всю дорогу малышка радовалась предстоящему пикнику, улыбалась, кивала на вопрос, хочет ли увидеть белочку, смеялась над рассказом дракона о его детских проделках. Но стоило нам опуститься на землю, как её словно бы подменили — надулась, обняла себя руками, на глазах слёзы. Спасибо заветной тетрадке, а то бы долго понять не смогли, в чём дело. А так — Россина ткнула пальцем в розового дракончика, и мы с Вэйландом сообразили, что игрушка, с которой малышка не расставалась, так и осталась сидеть на парапете, окружающем двор, куда была посажена, пока Россина бегала. И продолжать пикник без дракончика девочка решительно отказывалась.