Дар золотому дракону - читать онлайн книгу. Автор: Оксана Чекменёва cтр.№ 69

Шло время. Драконы продолжали искать тело Кутберта еще неделю, потом прекратили это бесполезное дело. Они закончили с кладовыми в нашей скале и той, что напротив, и сейчас делали то же самое с другой стороны горы, поэтому из окна я их не видела. Но если нужно было кого-нибудь позвать, то достаточно было выйти на лестницу, подняться немного, пройти через другую пещеру — и оттуда уже было хорошо видно работающих драконов.

Или можно было послать вестник. Фолинор настоял, чтобы я могла послать его не только ему, но и любому дракону, владеющему магией воздуха. Мало ли, как далеко оно кажется в тот момент, когда мне понадобится помощь — так он говорил. Я не могла даже представить, что со мной могло случиться такого, чтобы пришлось звать на помощь, но не стала возражать, и теперь на полочке кухонного шкафа стояли в ряд девять шкатулочек, даже те, на которых были имена Лучиеллы и Фингона, хотя чем мне смогут помочь малыши — непонятно. Но раз ему так спокойнее — зачем противиться?

Диэглейр почти все дни пропадал у людей. Навещая подруг, я видела, как преображается их дом и двор. На окнах теперь были ставни с наличниками, над крыльцом — навес. Возле свинарника появился загон с невысоким заборчиком, чтобы можно было выпускать поросят погулять. Возле дома выросла баня, причём не каменная, как все остальные строения, а деревянная, Фолинор лишь, по просьбе Диэглейра, вырастил в ней печь с каменным котлом. Однажды я там даже попарилась вместе с Саннивой и Аннис и поняла, что уже привыкла купаться в ванной, и мыться в тазике мне уже как-то неудобно. К хорошему быстро привыкаешь.

Об отце девушки не заговаривали, я тоже не упоминала его в разговоре. Исчез, нет его, ну и ладно. Лично я особой разницы не замечала — раньше, когда я навещала подруг, Кутберт всё время был на пасеке, теперь его тоже не было и уже не будет. Зато был Диэглейр. Он постоянно что-то делал неподалёку — то баню, то перила для крылечка, то у поросят чистил, то вскапывал небольшой огород, на котором Базилда уже посадила кое-какую зелень, чтобы была под рукой. Хотя свежие овощи с огорода Диэглейр приносил женщинам постоянно, так же как и рыбу. Я заметила, что Базилда, которая уже поправилась после побоев, смотрит на него без прежней опаски, приносит ему попить или полотенце, когда он умывается у колодца после работы, отвечает на его вопросы, иногда даже улыбается в ответ на какую-то шутку. Наверное, все вокруг уже поняли, что дракон ухаживает за женщиной, осторожно, давая ей к себе привыкнуть. Конечно, Кутберт погиб совсем недавно, но, мне кажется, Диэглейр был готов ждать столько, сколько понадобится.

Те дни, когда я не навещала подруг, проходили привычно — готовка, стирка, дети, корова, иногда купание в реке, уроки… Урокам я старалась посвятить каждую свободную минуту, ведь Фолинор так радовался моим успехам, и было так приятно слышать от него: «Какая же ты умница, моя девочка!» Ради этих слов я готова была решать хоть по двадцать задач и писать по три диктанта подряд.

И Луччи с удовольствием мне в этом помогала. Ей огорчало то, что её детское тело мало на что годилось, даже обслужить себя она толком не могла, приходилось принимать мою помощь даже в таких простых вещах, как одеться, сесть на стул или взять что-то с полки, не говоря уж о купании. А ей так хотелось быть полезной. Конечно, её советы мне очень помогали, но постепенно я освоилась на кухне, научилась готовить многие блюда, прежде мне незнакомые, и всё меньше нуждалась в её подсказках. А вот задачи проверять или диктовать мне — это она могла делать хоть каждый день, в этом её помощь была неоценимой. Она же сказала мне, что моя речь становится «правильной» — так она это назвала, — уже почти не отличалась от речи драконов, исчезал «деревенский выговор». Я этого не замечала, но ей верила.

И, конечно, были наши вечера с Фолинором на вершине скалы Солнца. Он рассказал, что став Старейшиной, часто проводил там свободное время. Остальные драконы не прилетали на эту скалу просто так, только во время ритуалов, поэтому Фолинор находил здесь уединение, которое иногда бывает так необходимо, ведь, хотя он и жил один, но в окружении множества семей, живущих по соседству, и кто угодно мог заглянуть в гости в любой момент.

Сейчас на острове было даже слишком много уединённых мест, вообще-то, все остальные посёлки стояли пустые, но Фолинору нравилось на скале Солнца, и он разделил это место со мной. Когда я поняла, что была единственной, кого он за почти двести лет, с тех пор, как стал Старейшиной, привёл сюда, я почувствовала себя особенной в его глазах. Это было удивительно приятное чувство, ведь я никогда ещё ни для кого не была особенной, всегда — лишь одной из многих. Ни для родителей, ни для братьев и сестёр, подруг, ухажёров — ни для кого. Только для этого прекрасного золотого дракона.

Он тоже был для меня особенным. Я даже не знаю, когда именно полюбила его. Может, в первый же миг, как увидела, может, когда узнала поближе, почувствовала его заботу? Или когда он стал учить меня, давая то, в чём я всегда неосознанно нуждалась, но ни от кого не получала — знания? Или когда впервые испытала желание, даже не понимая, что именно чувствую?

Не знаю. Но в какой-то миг вдруг осознала, что люблю его, и люблю уже давно.

Любил ли он меня? Не знаю. Он никогда не говорил этих слов, но ведь и я не говорила тоже, а всё равно любила. Но все его действия, взгляды, прикосновения, его забота обо мне, то, с какой нежностью он говорит «девочка моя», — всё это давало мне надежду на то, что любит. Просто не говорит. Может, не решается. Может, сам еще не понял. Но для меня не так важны были слова, слова мало значат, слова могут лгать. Глаза никогда не лгут. А в глазах Фолинора я видела любовь.

Наши поцелуи на скале Солнца становились с каждым днём всё жарче, ласки — всё смелее. То, что поначалу казалось странным — по рассказам подруг, — под руками Фолинора оказывалось приятным, а потом и желанным. Он умел приласкать так, что я забывала и стеснение, и заповеди жреца, а лишь молила: «Ещё, пожалуйста, не останавливайся!»

Вот только он всё равно останавливался. Какими бы смелыми и откровенными не были его ласки, Фолинор никогда не переступал последнюю черту. Вот и сегодня, спустя почти месяц с того дня, как впервые поцеловал, он довёл меня почти до безумия, но вновь остановился.

— Почему? — только и смогла выдохнуть я, когда Фолинор со стоном откатился от меня и одёрнул подол моего платья, задравшийся во время его смелых и таких сладких ласк.

— Прости, девочка, — спустя какое-то время, выровняв дыхание, ответил мужчина. — Но я должен всё сделать… правильно. Пойдём.

Он встал и помог мне подняться с расстеленного на камнях одеяла, которое мы принесли сюда недели две назад, чтобы удобнее было сидеть, а потом и лежать на твёрдой скале. А потом подвёл меня к алтарю, о котором я уже совсем забыла — ровная вершина скалы Солнца была очень большой, наверное, когда-то на ней могли разом уместиться все драконы, живущие на острове. Возле каменного стола с рисунками, на котором когда-то синий камень благословлял малышку Лани, Фолинор остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Девочка моя, — начал он и взял обе мои руки в свои. — Моя маленькая, любимая девочка.