Ступая по шёлку - читать онлайн книгу. Автор: Наталия Романова cтр.№ 10

Горотеон шёл рядом, Айола еле поспевала за его широкими шагами, иногда он замедлял шаг. Люди, окружающие Царя и будущую Царицу, глубоко кланялись и расступались, пока они проходили по зале для пиршеств, по шёлку, который вёл их из залы, по широким ступеням, в храм, где утром приносила жертву Принцесса. Храм был так же сер, свет заходящего дня едва проникал в него, Главная Богиня не была видна, лишь когда подошли ближе, она осветилась множеством свечей, и раздались песни Жриц, уже не столь пугающие, как утром, но более пронзительные.

Айола вспомнила всё, что говорила ей старуха, и опустилась на колени перед свои Царём, потом смотрела, как он сделал то же самое, протянул руку Верховной Жрице, которая, со страшным воплем раненного животного, хрипя и задыхаясь, провела ножом по Царской руке. Айола почувствовала, что голова её снова кружится, странный вкус во рту поднимался к горлу, когда Горотеон взял тот же нож и с тем же непроницаемым лицом сделал надрез на руке будущей Царицы. Стены храма кружились, когда Жрица соединила её руку и руку её мужа и медленно обвязывала их лентой из шёлка.

«Варвар». «Молится не нашим богам».

Она продолжала и продолжала про себя молиться своим духам, чтобы помогли ей сейчас, дали силы на последующую ночь, она молилась, чтобы чрево её понесло ребёнка с первого излития семени Царя, чтобы никогда больше не видеть этого ужасного человека с каменным непроницаемым лицом, который в это время говорил что-то голосом, возвращающим Айолу в действительность. Голос был мягким, обволакивающим, она вспомнила, чему наставляла её старуха, и стала повторять за своим Царём и господином. Она не понимала слов, но знала смысл произносимых ею речей. Она отдавала своё тело, своё сердце и свою жизнь во власть своему мужу, господину и Царю Дальних Земель, а он забирал её тело, её сердце и её жизнь.

Из храма они вышли под ещё более громкие крики толпы, уже беснующейся. Никогда прежде Айола не видела такой радости, на грани с безумством. Она испытывала желание спрятать лицо, укрыть тёплой шалью или мехом, что был спрятан под её мантией, но стояла на носилках прямо, хотя от холода, который начал пронизывать её ещё в храме, ужаса и страха от того, что произойдёт сейчас, тело девушки сотрясала крупная дрожь. Рука её по-прежнему была связано шёлком с рукой мужа, которая оставалась недвижима, как и его лицо.

Сейчас она бы предпочла смерть от раскалённого масла, чем то, что ей предстоит. Большего ужаса и позора она не могла представить.

Ступив в покои Царя, позволив себя разоблачить, она в ужасе стояла и смотрела из широких дверей на высокое, выше обычного, ложе, на которое шли ступени, покрытые золотым шёлком. Помещение было ярко освещено свечами, так, что было светлее солнечного дня, у изголовья и в ногах ложа были Жрицы и тихо, иногда срываясь на крик, издавали свои песнопения, вокруг стояли люди, молча опустив голову. Люди были разного сословья, старуха сказала, что от каждого клана или сословья был выделен человек, который должен лично убедиться и подтвердить, что Царица была девственна, когда Царь излил в неё семя. Ей предстояло обнажённой пройти на это ложе и принять своего мужа, тогда как она только примерно представляла, как выглядит нагой мужчина, воспоминания же о продолговатом фрукте и красном лице рабыни заставляли зубы стучать.

Она бросила взгляд на окно, понимая, что лучше смерть, чем подобный позор, но там были шторы из плотной ткани, и Айола не успела бы растворить их и броситься вниз.

Вбежавшая рабыня, уже знакомая младшей дочери Короля, накинула ей на плечи длинный и просторный халат и мягко толкнула к ложу. Наличие шёлка на плечах и распущенные волосы, в которых она прятала своё лицо, давали какое-то укрытие от любопытных мужчин и женщин. Она остановилась в середине ложа, как учила её старуха, и в ужасе смотрела на своего Царя, мужа и господина, который в таком же длинном одеянии медленно, но плавно, шёл к ложу, потом взошёл по золотым ступеням и встал рядом. Он был невероятно высок и могуч, сейчас, в тончайшем шёлке, что окутывал его плечи, это было особенно заметно. Мягко опущенная ей на плечо рука напомнила Айоле, что она должна сделать — она опустилась на колени, дёрнула за тонкий пояс, что подпоясывал широкий халат Царя, и вздох ужаса застрял у неё в горле. Она, подняв голову с затуманенным от слез глазами, смотрела по очереди на ничего не выражающее лицо своего мужа, на людей вокруг, на Верховную Жрицу, которая медленно раскачивалась и пела выше и выше, почти переходя на визг, и не верила, что всё это происходит с ней — с Истинной Королевой, младшей дочерью Короля, Принцессой Линариума, с волосами, подобными льну, и глазами в цвет его цвета — Айолой.

Она видела, как приближается к ней жуткое лицо её мужа, и не нашла в себе сил отодвинуться от него. Сначала она слышала тихий голос, бархатный и обволакивающий, дарящий успокоение, и только потом поняла, что слышит родное наречье.

— Мне жаль, Царица, что вам приходится пройти через это, я бессилен изменить что-либо. — Он смотрел в фиолетовые глаза младшей дочери Короля, словно хотел убедиться, что она понимает его. — Всё, что я могу — это дать вам снадобье, уже через несколько мгновений вы уснёте, а придёте в себя, когда всё будет кончено.

— Нет, — вдруг сказал Айола, несколько дней назад она улыбнулась в глаза своему, как она считала, палачу, сейчас она не собиралась впадать в забытьё, она хотела помнить, как будет зачат её сын, как бы ужасно это не было. — Нет, — повторила она, сглотнув слезы.

— Хорошо, — Горотеон помолчал минуту, потом продолжил. — Вы имеете право выбрать, как это произойдёт.

— Боюсь, что я не знаю, что выбрать, мой господин.

— Тогда я выберу, — он подошёл ещё ближе, продолжил. — Вы будете на спине, я не стану обнажать вас и обнажаться сам, это произойдёт быстро и потому болезненно — это максимум, который я могу сделать для вас. Было бы правильно одарить ласками в первую ночь юную деву, но уверен, этого вы желаете ещё меньше.

Айола посмотрела на людей, стоящих, опустив голову, и Жриц, поющих песни, и поняла, что она согласна на любую боль и любые истязания на глазах у толпы, но никак не на наслаждение, да и способно ли её тело на это? Старуха сказала, что Айола, с её бёдрами, никогда не познает радость соития с мужем, что ей всегда будет больно, пока, в конце концов, она не умрёт в родах.

Она не заметила, что лежит, под бёдрами у неё была подушка с белым шёлком, и если тело её и предстало перед Царём и людьми, то на мгновение, в которое Айола не успела покрыться стыдом.

Её Царь был над ней и сказал.

— Вы не должны сопротивляться, не должны противиться, как бы ни было больно — вы не должны этого делать… и… Царица, забудьте всё, чему вас учили… Не двигайтесь, не пытайтесь, это только принесёт вам лишнюю боль, — с этими словами она почувствовала сильный захват руки Царя вокруг своего тела, который стянул её руки, словно канатом, ноги были раздвинуты, и в то же мгновение она почувствовала боль такой пронзительной силы, что, вопреки предупреждению, попыталась вырваться, но ни руки Царя, ни его тело, ни бедра, ни его мужественность не дали даже пошевелиться теперь уже жене. Когда боль немного стихла, она снова почувствовала её, и снова, и снова, наконец, не выдержав, она сначала закричала, под жуткие вопли верховной Жрицы, а потом укусила своего Царя и господина за плечо настолько сильно, насколько смогла, и сжимала зубы до тех пор, пока не почувствовала солоноватый привкус на губах и то, как толчки стали сильнее, ей стало больнее, но через некоторое время боль стала отступать, и она ощутила влагу между ног и под своими ягодицами.