Дорога тайн - читать онлайн книгу. Автор: Джон Ирвинг cтр.№ 116

То, что жизнь несправедлива по отношению к собакам, подготовило читателя свалки к «Алой букве» Готорна. Эти почтенные прихожанки, судачащие о том, что они сделают с Эстер – заклеймят ее лоб горячим утюгом или убьют, а не просто пометят одежду, – помогли Хуану Диего подготовиться к тому, с какими пережитками американского пуританства он столкнется после переезда в Айову.

«Моби Дик» Мелвилла – и прежде всего «спасательный буй-гроб» Квикега – научит Хуана Диего, что предзнаменование – это красноречивый спутник судьбы.

Что касается судьбы и невозможности ее избежать, об этом был «Мэр Кэстербриджа» Гарди. В первой главе пьяный Майкл Хенчард продает свою жену и дочь какому-то моряку. Хенчард никогда не сможет искупить того, что он сделал; в своем завещании Хенчард просит, чтобы «никто не помнил меня». (Это была не совсем история искупления. Кларк Френч ненавидел Гарди.)

А еще был Диккенс – Хуан Диего будет цитировать главу «Буря» из «Дэвида Копперфильда». В конце этой главы тело Стирфорта прибивает к берегу, и Копперфильд видит останки своего бывшего кумира детства и коварного мучителя – самого главного, старшего по возрасту мальчика в школе, насильника по определению. Больше ничего не нужно было говорить о трупе Стирфорта на берегу, где он лежит «среди руин дома, которому причинил зло». Но Диккенс не был бы Диккенсом, если бы не дал Копперфильду права сказать: «Я видел, как он лежал, положив голову на руку, в этой позе я часто видел его в школе».

«Что еще нужно было знать о написании романов, кроме того, что я узнал от этих четверых?» – спрашивал Хуан Диего своих пишущих студентов, включая Кларка Френча.

И когда Хуан Диего представлял Готорна, Мелвилла, Гарди и Диккенса своим ученикам, называя этих четырех романистов девятнадцатого века «моими учителями», он никогда не забывал упомянуть и Шекспира. Сеньор Эдуардо сказал Хуану Диего, что задолго до того, как начали писать романы, Шекспир понял и оценил важность сюжета.

Упоминать Шекспира при Кларке Френче было ошибкой; Кларк являлся самозваным телохранителем Барда с берегов Эйвона. Если исходить, подобно Кларку, из единственно возможной в сочинительстве школы мысли – ну, тогда вы можете себе представить, как бесили Кларка те неверные, которые считали, что за Шекспира писал кто-то другой.

Любая мысль о Шекспире возвращала Хуана Диего к Эдварду Боншоу и к тому, что случилось с ним и Флор.

Вначале, когда сеньор Эдуардо и Флор были еще достаточно здоровыми – когда они могли что-то держать в руках и пользоваться лестницей, а Флор все еще водила машину, – они самостоятельно добирались до клиники на первом этаже в здании Бойд-Тауэр; это было всего в трети мили от их дома на Мелроуз. Когда все стало сложнее, Хуан Диего (или миссис Додж) сопровождали Флор и Эдварда Боншоу по Мелроуз-авеню; Флор все еще шла сама, а сеньор Эдуардо сидел в инвалидной коляске.

С начала и до середины 1990-х годов число пациентов, посещавших клинику, было постоянным и составляло около двухсот в год. Позже число смертей от СПИДа резко упало (благодаря новым лекарствам), а число ВИЧ-инфицированных пациентов в вирусологической клинике начало увеличиваться. В приемной многие пациенты сидели на коленях у своих партнеров; подчас велись разговоры о барах для геев и шоу трансвеститов, и было там несколько кричаще одетых модников – кричаще для Айовы.

Но это уже не касалось Флор. Флор почти полностью утратила свои женские черты, и хотя она продолжала одеваться в женское, одежда ее была скромной; Флор чувствовала, что лишилась своего очарования, сохранив его разве что в обожающих глазах сеньора Эдуардо. В приемной они держались за руки. В Айова-Сити, по крайней мере на памяти Хуана Диего, единственным местом, где Флор и Эдвард Боншоу публично демонстрировали свою привязанность друг к другу, была приемная Клиники вирусологии в здании Бойд-Тауэр.

Среди больных СПИДом был молодой человек из меннонитской семьи, которая поначалу отреклась от него, а позже позволила вернуться в дом. Он приносил в приемную овощи со своего огорода, раздавал помидоры персоналу клиники. Молодой меннонит был в ковбойских сапогах и розовой ковбойской шляпе.

Однажды, когда миссис Додж повела Флор и Эдварда Боншоу в клинику, Флор сказала что-то смешное молодому огороднику в розовой ковбойской шляпе.

На людях Флор всегда носила бандану.

– Знаешь, ковбой? – усмехнулась La Bandida. – Если у тебя есть пара лошадей, мы с тобой можем ограбить поезд или обчистить банк.

Миссис Додж сказала Хуану Диего, что «вся приемная смеялась» – даже она, по ее словам. И меннонит в розовой ковбойской шляпе поддержал шутку.

– Я хорошо знаю Северную Либерти ^[51], – сказал ковбой. – Там есть библиотека, которую, конечно, легко было бы грабануть. Ты знаешь Северную Либерти? – спросил он у Флор.

– Нет, не знаю, – ответила Флор. – И мне неинтересно грабить библиотеки – я не читаю.

Это была правда: Флор не читала книг. Она была остра на язык – она была превосходным слушателем, – но ее мексиканский акцент не изменился с 1970 года, и она никогда ничего не читала. (Эдвард Боншоу или Хуан Диего читали ей вслух.)

По словам миссис Додж, это был комический эпизод, но сеньора Эдуардо расстроил флирт Флор с ковбоем-огородником.

– Я не флиртовала, я шутила, – сказала Флор.

По мнению миссис Додж, Флор не флиртовала с фермером. Позже, когда Хуан Диего спросил ее об этом эпизоде, миссис Додж сказала:

– Думаю, Флор покончила с флиртом.

Миссис Додж была из Коралвилла. Ее рекомендовала доктор Розмари. Когда при первой встрече Эдвард Боншоу сказал медсестре: «Если вас заинтересует, откуда у меня шрам…» – выяснилось, что миссис Додж все про это знала.

– Все в Коралвилле, то есть все люди определенного возраста, знают эту историю, – сказала миссис Додж сеньору Эдуардо. – Семья Боншоу стала знаменита из-за того, что ваш отец сделал с этой бедной собакой.

Сеньор Эдуардо с облегчением узнал, что семья Боншоу не избежала пристального внимания в Коралвилле – нельзя безнаказанно убить собаку на подъездной дорожке.

– Конечно, – продолжала миссис Додж, – я была еще маленькой девочкой, когда услышала эту историю, и дело было не в вас и не в вашем шраме, – сказала она сеньору Эдуардо. – Дело было в Беатрис.

– Получилось совершенно так, как получилось, – она была единственной, кого застрелили. Да, это история о Беатрис, – заявил Эдвард Боншоу.

– Только не для меня и не для тех, кто любит тебя, Эдуардо, – сказала Флор.

– Ты флиртовала с фермером в розовой ковбойской шляпе! – воскликнул сеньор Эдуардо.

– Я не флиртовала, – настаивала Флор.

Позже Хуан Диего подумает, что укоры, касающиеся флирта Флор с молодым меннонитским ковбоем в клинике, больше всего напоминали те, которые Эдвард Боншоу высказывал по поводу поездок Флор в Оахаку. В чем же состоял флирт Флор там, можно было только гадать.