Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Тэтчер cтр.№ 80

Я немедленно была раскритикована лейбористским правительством за то, что пренебрежительно отзываюсь о Британии за рубежом. На самом деле сутью моего послания Америке о Британии была надежда, а именно то, что потенциал нации был достаточно велик, чтобы справиться с последствиями социализма. Критика со стороны министра иностранных дел Джима Каллагена, который позднее сделал странное замечание, что мои американские речи содержали «дискуссионные пассажи», немедленным эхом откликнулась в посольстве Великобритании, где я остановилась. Старший член штата посольства неблагоприятным образом охарактеризовал меня в американской прессе. Гордон Рис быстро узнал, что происходит, и между мной и Джимом Каллагеном произошел обмен резкими письмами по этому поводу, когда я вернулась в Англию.

Зная о попытках выставить меня в таком свете, я использовала свою речь в Национальном пресс-клубе в Вашингтоне, чтобы указать, что в случае нашего отказа от существующей социалистической политики скрытые силы Британии обеспечат ей быстрое возрождение. Отказ общественного мнения от крайне левых позиций, объем наших энергетических ресурсов и сила нашего научного потенциала, доказанные семьюдесятью двумя Нобелевскими премиями, больше чем во Франции, Италии, Нидерландах и Бельгии, вместе взятых, – все это оправдывало долгосрочный оптимизм.

«Теперь, медленно, мы обретаем свой путь. Это правда, что сообщения о Британии до сих пор отображают серьезную ситуацию, и они правильно это делают. Но мы идем к переменам… Я вижу признаки того, что наш народ готов сделать трудный выбор, чтобы следовать по трудному пути. Мы все еще те же самые люди, что боролись за свободу и победили. Дух приключений, изобретательность, решительность все еще главные черты нашего характера. Возможно, сейчас Британия болеет, но ее тело крепко, и ее сердце и воля приведут нас к победе».

Во время моего визита в Америку я встретилась с ключевыми фигурами администрации Форда. Доктора Киссинджера я уже знала. Но теперь я впервые познакомилась с Биллом Саймоном, министром финансов, ориентированным на свободный рынок, который отказался от контроля заработной платы и цен, введенного при президенте Никсоне, и с чрезвычайно опытным Джеймсом Шлезингером, министром обороны, главным американским противником разрядки международной напряженности.

Я также была принята самим президентом Фордом. Это был высокий дружелюбный человек, неожиданно занявший высшую должность, который, возможно, к своему собственному удивлению и к удивлению прочих, начал входить во вкус. Он собрал или унаследовал талантливую команду и уже продемонстрировал европейцам, что продолжит выполнять обязательства Америки по обеспечению их безопасности, вопреки всем беспорядкам во внутренней политике. По сути, у него были одновременно и силы, и слабости того, что на современном политическом языке называется «запасная пара рук». Он не был человеком, способным бросить вызов общепринятым традициям, которым, как я все больше верила, бросить вызов было необходимо. Но он был обнадеживающей и твердой фигурой, помогшей Америке излечить нанесенные самим себе раны Уотергейта. После трудного периода, когда Форд извинил Ричарда Никсона, удача, казалось, вернулась к его администрации, и его необъявленная претензия на выставление своей кандидатуры от республиканцев выступала против гениально эффективной кампании губернатора Рональда Рейгана. Казалось, у президента Форда велики шансы на переизбрание. Я уехала, надеясь, что он будет переизбран.

Вернувшись в Лондон, я обнаружила, что освещение в прессе моей поездки в Америку изменило мою политическую репутацию. Помог даже лицемерный гнев Лейбористской партии. Ибо чем большее внимание было обращено на мои аргументы, тем серьезнее они воспринимались. Я также вскоре осознала, что изменилось отношение ко мне и среди высших эшелонов Консервативной партии. Люди, которые воспринимали мое присутствие на посту лидера как раздражающую, но временную удачу, вынуждены были задуматься. Дело было не только в том, что я была с явной серьезностью встречена некоторыми из самых влиятельных фигур свободного мира; предупреждения, которые я сделала в моей речи о Хельсинки, теперь выглядели гораздо менее эксцентричными и более пророческими.

В конце сентября кубинцы, действующие как заместители Советов, начали ввод войск в Анголу. В декабре американский сенат отверг предложенную президентом Фордом политику обеспечения помощи антикоммунистическим силам Анголы и противостояния Народному фронту за освобождение Анголы. Все Рождество я думала и читала об этом и решила, что произнесу еще одну речь.

В этот раз я решила соблюсти условности и сказала Реджи Модлингу о своем решении. Возможно, в доказательство своего беспокойства по этому поводу Реджи пошел так далеко, что предложил мне черновик. К сожалению, как мог бы сказать Дэнис, «он был так слаб, что не содрал бы и кожицу с рисового пудинга». Боб Конквест к тому моменту уехал в институт Гувера в Калифорнии, так что я попросила Роберта Мосса помочь мне. Редактор раздела иностранных событий «Экономиста», эксперт по безопасности и стратегическим вопросам, один из основателей Национальной ассоциации свободы, организованной для борьбы с чрезмерной силой профсоюзов, и прирожденный автор романов-бестселлеров, Роберт оказался идеальным выбором.

Речь, которую я произнесла в понедельник 19 января в здании кенсингтонского муниципалитета, касалась тех же вопросов, что и прошлогодняя моя речь в Челси, но сильнее концентрировалась на вопросах обороны и содержала еще более резкие выражения по поводу советской угрозы. Она обвиняла лейбористское правительство в «разрушении нашей обороноспособности в момент, когда стратегическая угроза Британии и ее союзникам со стороны экспансионистской силы была серьезнее, чем в любой другой период со времен окончания последней войны».

Я предупреждала о дисбалансе между силами НАТО и Варшавского Договора в Центральной Европе, ибо последний превосходил нас на 150 000 человек, почти 10 000 танков и 2600 самолетов. Но я подчеркнула, что западная защита не может ограничиваться одной лишь Европой: линии снабжения НАТО тоже должны быть защищены. Это означало, что мы не можем игнорировать то, что силы, поддерживаемые Советским Союзом, делают в Анголе. Если им позволить реализацию их планов там, они могут решить, что такой опыт можно повторить и где-то еще.

Реакция на эту речь, особенно среди серьезных изданий британской прессы, была гораздо более благожелательной, чем на речь в Челси. «Дэйли Телеграф» озаглавила редакторский комментарий «Правда о России». «Таймс» признала, что «есть самоуспокоенность на Западе». Не пришлось долго ждать и советской реакции. Из советского посольства пришло письмо на имя Реджи Модлинга, и посол прибыл в Министерство внешней политики, чтобы выразить протест лично. Поток грубой брани полился из разных органов советской пропаганды. А один аппаратчик в штате «Красной звезды», газеты Красной Армии, чье воображение обогнало его способность судить, придумал для меня прозвище Железная леди.

Один из способов защиты, которые свободное общество может использовать против тоталитаристской пропаганды, состоит в том, что тоталитаристы склонны видеть западное сознание как зеркальное отображение своего собственного. Они, вследствие этого, время от времени приходят к самым гротескным ошибочным суждениям. Это было одним из них. Когда Гордон Рис прочел в Национальной ассоциации прессы то, что сказала «Красная звезда», он впал в экстаз и ринулся ко мне в офис, чтобы об этом рассказать. Я немедленно поняла, что они непреднамеренно поставили меня на пьедестал как своего самого сильного европейского противника. Они никогда не оказывали мне большей услуги.