Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Тэтчер cтр.№ 69

Уилли стал первым, кто вошел в кабинет. Я дала ему блуждающий пост, включавший вопрос о делегировании власти, что уже означало политические трудности, с которыми он как бывший «главный кнут» и шотландец, представляющий английский избирательный округ, вполне мог справиться. Затем я встретилась с Китом Джозефом и попросила его продолжить свою работу в теневом кабинете по исследованию и разработке политики. В некотором смысле Уилли и Кит были двумя ключевыми фигурами, один обеспечивал политическую мощь, а другой – мозговой центр команды по разработке политического курса. Я также считала, что Кит должен продолжить свой интеллектуальный крестовый поход из Центра политических исследований с целью более широкого понимания и охвата экономики свободного предпринимательства. У меня не было иллюзий, что моя победа в борьбе за лидерство представляла собой абсолютный пересмотр позиций.

Затем меня посетил Реджи Модлинг. Я подозревала, что, хотя он публично дал ясно понять, что хочет занять пост в теневом кабинете, он был так же удивлен, как и журналисты, когда я сделала его министром иностранных дел теневого кабинета. И хотя в то время это назначение было воспринято хорошо, оно себя не оправдало.

Еще меньшим единомышленником был Ян Гилмор. Он был сильным приверженцем Теда, и ему не хватало поддержки и статусности, способных сделать его политической ценностью, без которой трудно обойтись. Но я ценила его интеллект. Я думала, что он может сделать полезный вклад, если не давать ему экономической ответственности, для которой у него не было ни подготовки, ни необходимых личных качеств. Я пригласила его стать теневым министром внутренних дел.

Майкл Хезелтайн, пришедший ко мне на встречу, был гораздо более яркой личностью, чем Ян, хотя они во многом разделяли одни и те же взгляды. Я попросила его остаться на посту теневого министра промышленности. Это был портфель, дававший полный простор его таланту в оппозиции, поскольку его обязанностью было бороться с главными предложениями лейбористского правительства о национализации. Я не вполне тогда понимала, как сильно он был идеологически привержен к экономике государственного вмешательства, которая для меня была неприемлемой.

Я попросила Питера Кэррингтона остаться на посту лидера Палаты лордов. И снова у меня не было иллюзий о позиции Питера в политическом спектре партии тори: он не разделял моих взглядов. Он, конечно, был среди тех, кто, входя во внутренний круг Теда, принимал политические решения по поводу шахтерской забастовки и февральских выборов 1974 года. Но с тех пор как мы покинули правительство, он продемонстрировал чрезвычайную эффективность в роли лидера оппозиции в верхней палате парламента, и как бывший министр обороны и международный бизнесмен он обладал большим опытом во внешней политике. Надо сказать, что в кабинете он часто придерживался противоположной мне позиции по экономическим вопросам. Но он никогда не позволял такого рода разногласиям встать на пути его более общих обязательств. Он привнес стиль, опыт, остроумие и – хотя это может показаться политически некорректной идеей – класс.

Джеффри Хау обладал забавным остроумием. Что касается всего остального, он очень отличался от всех других моих политических назначений. Я в любом случае чувствовала бы себя обязанной предложить Джеффри пост в теневом кабинете, просто потому, что он был боровшимся против меня кандидатом, а я хотела сплотить партию как можно сильнее. Но сделать его теневым канцлером был рассчитанный ход. Джеффри предстояла трудная задача – одновременно попытаться преодолеть наши разногласия во взглядах на экономическую политику и защитить нашу позицию в парламенте. Я находилась под сильным давлением, многие хотели снять его и заменить более подходящим на роль канцлера Дэнисом Хили. Но я знала, что сложности, с которыми сталкивался Джеффри, как и в моем случае, обуславливались скорее обстоятельствами, нежели отсутствием природного таланта. Когда наше пребывание в оппозиции подходило к концу, он был уже незаменим.

После долгих размышлений я решила оставить Джима Прайера на посту теневого министра по вопросам трудоустройства. Это было правильно воспринято как знак того, что у меня нет немедленных планов о фундаментальной реформе закона о профсоюзах. Джим был убежден, что наша цель – дать понять, что мы одобряем существующий закон о профсоюзах, возможно, с некоторыми изменениями, и что мы рассматриваем профсоюзных лидеров как людей, с которыми можно иметь дело. Такой подход имел больше смысла в начале оппозиции, чем в ее конце.

Эри Нив уже сказал мне в частном разговоре, что единственный пост, который его интересует, это теневой министр по делам Северной Ирландии. Его интеллектуальные знакомства, доказанное мужество и проницательность полностью соответствовали этой трудной и во многом неблагодарной задаче. Остальные назначения были менее значительными стратегически. Два предложения присоединиться к теневому кабинету были отвергнуты – одно Джоном Биффеном, который на самом деле присоединился позже, а второе Эдвардом дю Канном, чья предвыборная команда оказалсь ядром моей. Эдвард остался председателем «Комитета 1922 года», что, наверное, было для меня гораздо более полезным.

На следующий день (во вторник) мне предстояло осуществить менее приятное дело. В 10.30 вошел Питер Уокер. Между нами не было теплых отношений. Он был одним из самых влиятельных членов внутреннего круга Теда и энергично и красноречиво противостоял подходу, который Кит и я считали себя обязанными осуществить. Естественно, он должен был уйти.

Джеффри Риппон, прибывший ко мне на разговор, подтвердил, что не намерен оставаться в теневом кабинете: это устраивало нас обоих. Затем я встретилась с Николасом Скоттом, теневым министром по жилищным вопросам. Он тоже принадлежал к левому крылу партии. Разговор слегка облегчил тот факт, что я присоединила департамент по жилищному строительству к более крупному Министерству по вопросам окружающей среды. Так что работы у него не осталось.

Последним был разговор с Робертом Карром. Я сказала ему, что отдала должность теневого министра иностранных дел Реджи Модлингу, о чем он, вероятно, уже знал. Возможно, он сделал слишком высокую ставку, а возможно, его можно было убедить занять другую позицию. Но я не была заинтересована иметь еще одного сильного противника в команде, ни на какой должности.

Опубликованный список теневого кабинета (куда позднее были добавлены Питер Торникрофт как председатель партии и Ангус Мод как председатель Исследовательского отдела Консервативной партии) был правильно воспринят как компромисс. В этом качестве он раздражал левое крыло партии, которому не понравилось, что в кабинет не вошли Роберт Карр, Питер Уокер и Николас Скотт; разочаровал он и правое крыло, обеспокоенное возвращением Реджи Модлинга, фактом, что не Кит, а Джеффри стал теневым канцлером, и тем, что не было ни одного нового лица из числа рядовых членов парламента правого крыла. На самом деле, принимая во внимание хрупкость моей позиции и необходимость выразить уравновешенное мнение теневого кабинета, чтобы объединить партию, это была относительно успешная операция. Благодаря ей в казначействе была создана команда, разделявшая взгляды мои и Кита на экономику свободного рынка, общий перевес сил в кабинете несколько сдвинулся в мою сторону, и все же те, кого я оставила со времен режима Теда, могли отдать дань верности. Мне казалось, я могу рассчитывать на поддержку (в пределах разумного) такой команды, но я знала, что не могу рассчитывать на согласие – даже в главных принципах.