Автобиография - читать онлайн книгу. Автор: Маргарет Тэтчер cтр.№ 176

В то время, когда проходил семинар в Чекерс, ощущалось, что в скором времени в советском руководстве произойдут важные изменения. Господин Андропов, хотя и не либерал, без сомнения, хотел возродить советскую экономику, которая находилась в гораздо более худшем положении, чем мы в то время осознавали. Для того чтобы это сделать, он хотел сократить бюрократию и улучшить эффективность. Хотя он и унаследовал высшее руководство, которое не мог сразу же сменить, почтенный средний возраст членов Политбюро давал ему возможность ставить на освободившиеся посты своих единомышленников. В то время уже существовали сомнения по поводу здоровья Андропова. Тем не менее если бы он прожил хотя бы еще несколько лет, поколение лидеров вполне могло бы смениться полностью. Двумя основными соискателями на главный пост были Григорий Романов и Михаил Горбачев. Я запросила по обоим всю информацию, которой мы располагали.

Вскоре стало очевидно – как ни привлекательна были идея снова увидеть в Кремле Романова, – что это приведет к неприятностям. Романов в качестве Первого секретаря Коммунистической партии в Ленинграде завоевал авторитет эффективного руководителя, а также слыл твердым марксистом, что он, как и многие в его окружении, совмещал с экстравагантным образом жизни. И, признаюсь, когда я прочитала о тех бесценных хрустальных бокалах из Эрмитажа, разбитых на свадьбе его дочери, некоторая доля привлекательности имени потерялась.

То немногое, что мы знали о господине Горбачеве, казалось довольно обнадеживающим. Он, безусловно, имел лучшее в Политбюро образование (хотя эту группу людей вряд ли можно было назвать интеллектуалами). Он получил репутацию человека широких взглядов; конечно это, возможно, такой стиль. Он уверенно поднялся по ступенькам партии при Хрущеве, Брежневе и теперь Андропове, чьим протеже он, без сомнения, являлся; но это могло означать конформизм, а не талант. Как бы то ни было, тогда же я услышала положительные отзывы о нем от Пьера Трудо из Канады. Я стала обращать особое внимание, когда его имя упоминалось в сообщениях о Советском Союзе.

На тот момент, однако, отношения с Советами были такими плохими, что прямой контакт с ними был практически невозможен. Мне казалось, что придется действовать только через Восточную Европу.

Для своего первого визита в качестве премьер-министра в одну из стран Варшавского договора я по нескольким причинам выбрала Венгрию. Венгры пошли дальше всех по пути экономических реформ, и там намечалась определенная степень либерализации, хотя откровенное инакомыслие было наказуемо. Янош Кадар, формально Первый секретарь Коммунистической партии Венгрии, а фактически единоличный руководитель, использовал экономические связи с Западом, чтобы обеспечить своему народу приемлемый уровень жизни, в то же время постоянно подтверждая приверженность Венгрии Варшавскому договору, социализму и Советскому Союзу – необходимое соображение, учитывая, что примерно 60 000 советских войск «временно» располагались в Венгрии с 1948 года.

Когда я сошла с самолета в 10 часов вечера в четверг 2 февраля 1984 года, меня встречал премьер-министр Венгрии господин Лазар. На следующее утро первой по расписанию встречей была частная беседа с ним. Он всячески демонстрировал преданность коммунистической системе. А то, что он говорил, указывало на корни этой преданности. Он предупредил меня, что самое худшее, что я могу сделать во время визита, это поставить под сомнение, что Венгрия останется частью социалистического блока. Венгры были озабочены тем, что сказал вице-президент Джордж Буш по этому поводу в Вене, после успешного завершения визита в страну. Я поняла, что формальное следование советской системе было ценой тех ограниченных реформ, которые они смогли провести. Я сразу же сказала, что поняла, и с усердием старалась сдержать свое слово.

Позднее в то же утро я встретилась с господином Кадаром. Он был человеком с квадратным, здорового цвета лицом, ширококостным и с налетом авторитетности, а при обсуждении было очевидно, что он обладает разумным складом ума. Я надеялась получить от него ясную картину положения в СССР.

Одним из сюрпризов – и разочарований – моего визита было осознание того, как даже Венгрия была еще далека от свободной экономики. Были маленькие бизнесы, но им не разрешалось расти больше определенного размера. Основной акцент венгерских экономических реформ был не на увеличение частной собственности на землю и инвестиции, а на частное или кооперативное использование государственной собственности.

Оглядываясь назад, скажу: мой визит в Венгрию был первой волной того, что стало отличительной чертой британской дипломатии по отношению к несвободным народам Восточной Европы. В первую очередь нужно было установить более широкие экономические и коммерческие связи с существующими режимами, уменьшая их зависимость от закрытой системы Совета Экономической Взаимопомощи (СЭВ). Позднее мы придавали бо́льшее значение правам человека. И, наконец, когда советский контроль над Восточной Европой начал ослабевать, мы сделали внутренние политические реформы условием для получения помощи с Запада.

Всего через несколько дней после моего возвращения из Венгрии умер господин Андропов. Его похороны дали мне возможность познакомиться с человеком, который, к нашему удивлению, появился в качестве нового советского лидера, – господином Константином Черненко. Мы думали, что господин Черненко слишком стар, слишком болен и слишком близко связан с господином Брежневым и его эпохой, чтобы преуспеть как руководитель, и, как показали события, мы были более проницательны, чем его коллеги в Политбюро.

Самолет с нашей делегацией сел в московском аэропорту в 9.30 вечера в понедельник, 13 февраля. Я переночевала в посольстве – величественном здании, смотрящем на Кремль через Москву-реку. (Позднее, когда нам пришлось бы выехать из него по окончании срока аренды, я договорилась с господином Горбачевым, что великолепное здание останется за нами в обмен на то, что Советам не придется выезжать из их теперешнего здания посольства в Великобритании в конце срока их аренды. Одним из немногих пунктов, по которому министерство иностранных дел и я соглашались, было стремление к тому, чтобы британские посольства выглядели внушительно с точки зрения архитектуры и обустраивались превосходными картинами и мебелью.)

День похорон выдался ярким, ясным и даже более холодным, чем когда я приехала. На таких мероприятиях приезжим сановным лицам не полагалось сидеть: нам приходилось часами стоять на ногах в специально отгороженных местах. Позже я встретилась с новым советским лидером для короткого частного разговора. Это была формальная встреча, где в который уже раз обсуждались вопросы разоружения. Она не оставила особого впечатления.

Из-за долгих часов стояния я была рада, что Робин Батлер уговорил меня надеть сапоги на меху, а не мои обычные туфли на высоком каблуке. Сапоги были дорогие. Но когда я познакомилась с господином Черненко, мне пришло в голову, что они, наверное, мне скоро опять пригодятся.

Теперь мне нужно было обдумать следующий шаг в моей стратегии по установлению более тесных отношений – на нужных условиях – с Советским Союзом. Было ясно, что необходимо наладить личный контакт с советскими лидерами. Джеффри Хау хотел, чтобы мы пригласили с визитом в Великобританию господина Черненко. Я сказала, что время для этого еще не наступило. Сначала нам нужно было побольше узнать о намерениях нового советского лидера. Но я была не против пригласить и других, и приглашения были разосланы нескольким важным советским руководителям, в том числе и господину Горбачеву. Сразу выяснилось, что господин Горбачев действительно очень хотел поехать, как потом оказалось, в свою первую поездку в европейскую капиталистическую страну, и хотел это сделать скоро. К тому времени мы уже больше знали о его происхождении и о происхождении его жены Раисы, которая не в пример женам других ведущих советских политиков часто появлялась на публике, ясно формулировала мысли, была очень образованной и привлекательной женщиной. Я решила, что Горбачевы должны вдвоем приехать в Чекерс, где царит как раз подходящая для такого случая атмосфера загородного дома, благоприятная для хорошего разговора. Я считала эту встречу потенциально очень важной.