Семь причин для жизни. Записки женщины-реаниматолога - читать онлайн книгу. Автор: Ифа Эбби cтр.№ 21

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Семь причин для жизни. Записки женщины-реаниматолога | Автор книги - Ифа Эбби

Cтраница 21
читать онлайн книги бесплатно

Помощь, которую отрешение оказывает нам перед лицом неумолимой судьбы, конечно, весьма относительна. Идеального баланса тут достичь крайне сложно, и мне доводилось не раз наблюдать, как родственники умирающего растрачивают бесценные мгновения из-за того, что отказываются встретить суровую реальность лицом к лицу. Такие родственники, как правило, считают чуть ли не своим долгом сообщить мне, что их умирающий всегда был «настоящим борцом». Никто никогда не подходил ко мне со словами: «Знаете, вообще-то он по жизни был пацифистом. И немножко лентяем, который никогда ни за что не боролся по-настоящему». Трудно сказать, кого они пытаются убедить – меня или себя, но дело тут, скорее всего, в их собственной надежде. Концепция вечной борьбы с чем-нибудь стала девизом, под которым наше общество встречает любые болезни, и я не берусь сосчитать, сколько людей на моей памяти отвлекали себя от реальности именно этой фантазией, даже зная, что смерть их близкого ожидаема и неизбежна.

Однажды «скорая» доставила к нам многодетного отца, которому оставалось жить считаные минуты. Он явно умирал от рака в последней стадии, и одна из его дочерей все повторяла ему, что он должен бороться: «Слышишь, папа, нужно бороться до последнего!» Ее брат доказывал то же самое врачу-консультанту в метре от нас. Консультант отвечал ему, что их отец умирает и что мы постараемся сделать все, чтобы он скончался спокойно и без страданий, но его детям лучше провести последние минуты с ним. Ту же мысль я пыталась втолковать дочери: «Это ваша последняя возможность побыть с отцом; прошу вас, постарайтесь не тратить эти минуты впустую». Говоря это, я все сжимала дыхательный мешок в изголовье у ее отца. А тот умирал – очевидно и быстро, хотя в информации, которую его родственники предоставили парамедикам, зияли большие пробелы. Они не сказали, что он на последней стадии, – вероятно, семья хотела, чтобы у них оставалась хоть какая-то надежда, и потому в приемный покой его закатили в ларингеальной маске и с бьющимся сердцем, но при этом – в глубоком обмороке. Я подключила его к искусственному дыханию, и мы уже на месте начали выяснять все, что можно, о его состоянии. Очень скоро стало понятно, что никакие наши усилия не изменят его судьбу и вентиляцию следует прекратить.

Но тут-то и появилась его семья. Прибыв в наш огромный и такой беспокойный приемный покой, они увидели своего отца, который «всегда был борцом по жизни» – и стали требовать, чтобы я не выпускала из рук дыхательный мешок. Я просто обязана давить и давить на него, повторяли они. «Вы же не собираетесь останавливаться, правда?» Весь мир завертелся вокруг мешка Амбу. Я могла бы ответить им: «Собираюсь», – но знала, что к этому они еще не готовы. Консультанту потребовалось целых десять минут, чтобы обратить их внимание на то, что смерть разлита в самом воздухе этого помещения. И когда эти люди вроде бы осознали, где они и что вообще происходит, я посмотрела на консультанта с выражением, говорящим: «Ну как, мне уже можно остановиться?» Пульс давно рухнул до полной асистолии, и мне совершенно не хотелось маячить тут без толку при их прощании с отцом. Консультант кивнул, потому что было пора, и семья даже не заметила, что мои пальцы застыли. Я просто исчезла. Отошла от изголовья тележки и растворилась за шторой.

Люди часто представляют смерть как «старуху с косой». Отрешенность же мы редко персонифицируем или ассоциируем с некой целью, но если представить ее как живое существо, выполняющее конкретную работу, то мы поразимся, насколько это существо трудолюбиво и продуктивно в нашем мире – круглосуточно и без перерывов оно заполняет собой реанимационные отделения.

О трагедиях такого рода люди упоминают, когда хотят оправдать свое желание съесть пирожное или спустить все сбережения на что-нибудь дорогое и ненужное.

Однажды Отрешенность нависла над совсем юной девушкой, которую сбил автомобиль. О трагедиях такого рода люди упоминают, когда хотят оправдать свое желание съесть пирожное или спустить все сбережения на что-нибудь дорогое и ненужное. Они говорят: «Эх, один раз живем, ведь завтра я могу попасть под автобус!» – а окружающие им отвечают: «Ну да, от смерти не зарекаются». Мы говорим об этом легко, не задумываясь, а ведь подобные смерти – тоже наша реальность. Если я мысленно вернусь в тот день и пройдусь по отделению реанимации, где я работала, список погибших от таких происшествий будет примерно следующим:


прохожего сбил грузовик;

прохожий попал под поезд;

машина врезалась в дерево;

легковушка врезалась в грузовик;

прохожую сбила машина;

велосипедиста сбила машина;

рабочий упал со строительных лесов.


Лишь один из этих людей таким образом свел счеты с жизнью. Все остальные просто спешили по делам и даже не думали о смерти. В этом состоянии пребывает большинство из нас – свою жизнь мы воспринимаем как данность. Не забываем оглядываться по сторонам, переходя через дорогу. Стараемся не превышать лимит скорости, не считая случаев, когда опаздываем или когда дорога пуста. Надеваем ремень безопасности, если только не едем к соседу за пару домов от нас. И вечно откладываем на потом вопросы о донорстве наших органов после смерти.

Когда Отрешенность нависла над девушкой, попавшей под машину, мы сообщили семье пострадавшей, что ее мозг уже мертв. Они же продолжали верить в то, что она еще сможет очнуться. «Ваше дело работать, – сказал нам один из них. – А наше – надеяться». И вся семья у ее постели одобрительно закивала и загудела так, словно отныне это стало их общей стратегией в предстоящей борьбе.

Я слушала это, и желторотая выпускница колледжа внутри меня уже хотела крикнуть: нет, после смерти мозга уже никто никогда не очнется! Их надежда на чудо диктовалась неуместным желанием отрешиться – как от правды о том, что их любимая девочка умерла, так и от согласия на донорство ее органов. И все же мой консультант, который вел разговор, не сказал ничего подобного. Он не стал обрывать беседу и не выказал ни капли разочарования. Вместо этого он терпеливо пересказал им концепцию смерти мозга, а затем добавил, что если суждено свершиться чуду, то чудо свершится – вне зависимости от того, что мы сделаем дальше. Сомневаться же в чудесах не входит в его обязанности.

Гибель головного мозга – уникальный шанс подарить жизнь другим, но тому, кто не может отпустить от себя последние крохи надежды на то, что его любимый человек еще сможет вернуться к жизни, очень трудно согласиться на донорство органов. Дарение чьей-то жизни другим происходит, когда семья пациента уже извещена о констатации его смерти, но его сердце все еще бьется, а грудная клетка вздымается и опадает под действием аппарата для искусственной вентиляции легких. Доводы о том, что иногда смерть может выглядеть и так, мало кого убеждают даже в лучшие времена; когда же ваше любимое чадо лежит навытяжку под аппаратом искусственного дыхания, ваш мозг захлестывают волны надежды, ужаса и скорби. Такие времена «лучшими» точно не назовешь. Мы поговорили с ними о донорстве органов, и хотя пациентка никогда не выражала близким свою волю на этот счет, оказалось, что когда-то ее дедушке пересаживали печень усопшего донора. Но семья все равно сказала «нет», и я с трудом сдержалась, чтобы не упрекнуть их вслух. Меня просто убивало, как эти люди могут быть настолько зациклены на поисках выхода из собственного тупика, что даже не желают подумать о реальной возможности спасти чью-то жизнь.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию