Несравненная - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Щукин cтр.№ 29

– Вот как нынче, – говорили люди, запрокидывая вверх головы, – ни вашим, ни нашим, ни москвичам, ни сибирякам особой удачи не видать – всем поровну!

И закипела ярмарка еще круче, ключом забила – как кипящая вода в раскаленном чугуне.

Прокатывались плотные людские потоки мимо рядов мануфактурных, галантерейных, посудных, кожевенных, бакалейных, растекались на ручейки, заплескиваясь в магазинчики и лавочки, где примеривались, встряхивались, перебирались товары, и не было тем товарам ни конца ни края – глаза разбегались, и все хотелось купить сразу. И плуг новый, и упряжь с медными блестящими наклепками, и полушубок, и валенки, и бусы с серьгами, и ковер бухарский, и вилки серебряные, и тарелки фарфоровые, и шаль атласную либо кашемировую, и сапоги со скрипом, и ботинки девичьи с алыми шнурочками, и дрожжей, и уксуса, и перца, и пряников фигурных ребятишкам на сладкую закуску…

Все, что душе угодно, – в изобилии!

А если и этого мало, хватают за рукава веселые девки, всучивают едва ли не силком орехи кедровые и грецкие, родные каленые семечки в кулечках, пироги и шоколад с мармеладом и, озоруя, приговаривают, будто песню поют:

Проворная баба печет блины, поставив сковороду прямо на таганок, ловко скидывает румяные солнца на плоскую большую тарелку, успевает принимать медную монету, засовывая ее в широкий карман фартука, и тоже время от времени вскрикивает тонким, умильным голосишком:

Вдруг голос у нее меняется, и она гремит звонкой руганью, отгоняя подальше разбитного кудрявого молодца, который корчит ей рожи и кричит во все горло:

Селедочники, расхваливая свой недавно посоленный товар, ходят с деревянными бочонками, поставив их на головы и придерживая руками, пирожники, разложив пироги на лотках, мечутся, как угорелые, а вот квасники, где встали, там и стоят, зато слышно их едва ли не за версту:

Бывший гостиный двор, именуемый с недавних пор красивым, нездешним словом пассаж, гудит, как улей в горячую пору медосбора. Шутка ли – целая сотня лавок в нем размещается. Здесь товар почище, подороже. Сукно, драгоценности, платья, Шляпки, чай, фрукты, граммофоны, швейные машины «Зингер»…

На самом верху, на четвертом этаже пассажа, огромный ресторан с эстрадой. Снуют бесшумные, как тени, официанты. В зале ресторана, словно в другом мире – нет ни шума, ни стука, ни грюка. Народ здесь сидит серьезный, крупный: московские тузы по коммерции, сибирские и уральские промышленники, водяные короли, у которых под рукой десятки пароходов, скупщики хлеба и сала, торговцы пушниной и чаем. И разговоры у них неторопливые, обстоятельные, с подробностями. Не кулек с орехами продают-покупают, на сотни тысяч целковых заключают договора, и промахнуться в таких больших сделках – все равно, что палец себе по нечаянности отрубить. Потому и тишина, спокойствие в ресторане, что хорошо знают тузы, промышленники и скупщики одну заповедь: большие деньги громкого крика не любят.

Это уж вечером, когда грянет оркестр, другая картина в ресторане нарисуется…

Но до вечера еще дожить требуется, до вечера еще далеко.

А пока на дворе стоял лишь солнечный полдень, и ярмарка, еще не достигнув своего пика, набирала и набирала обороты.

На южной окраине Иргита, после скачек, которые всегда устраивали в первый день ярмарки, зашумел отдельный конский базар, раскинувшийся на широком поле, огороженном пряслом из длинных жердей. Здесь главные продавцы киргизы, пригнавшие из дальней своей и бескрайней степи косяки отборных коней, а заодно, в придачу, доставили в бесчисленных тюках на верблюдах бычьи шкуры, войлок, овчину, конский волос, мясо и баранье сало. Все товары эти лежали прямо на земле, на подстилках, и крепкий, ядреный запах витал над ними – с непривычки, когда его хлебнешь, чихать будешь, словно нюхательного табака без меры в ноздри себе насыпал. Но что – запах! Принюхаешься! Зато глянешь, как танцует от нетерпения точеными ногами жеребец-красавец, как вскидывает он голову, разметывая гриву, как косит круглым глазом, в котором отражается вся округа, и остановишься, пораженный. Когда и где еще доведется узреть такую красоту?!

Одни только верблюды здесь ничему не удивляются, жуют равномерно, показывая желтоватые зубы, лениво топчут копытами влажную землю и смотрят равнодушным, отстраненным взглядом на весь базар, словно презрительно желают высказаться: нет такой причины, чтобы столь бестолковую суету устраивать…

«И вся эта картина, как бы привычная и хорошо знакомая глазу обывателя, невольно навевает успокоительную мысль о том, что дела на Иргитской ярмарке идут очень даже успешно. Мысль эту старательно поддерживают и члены Ярмарочного комитета, выступая с пышными речами. А в суровой реальности обстоят дела далеко не так радужно, как внешне кажется. Железная дорога проложена мимо Иргита, и это грустное обстоятельство в самом скором времени весьма печально скажется на положении Иргитской ярмарки. Благодаря железнодорожным путям огромное количество товаров пройдет мимо нее. Но об этом, более подробно и обстоятельно, мы расскажем в следующем номере».

Вот такими словами заканчивал большую статью в «Ярмарочном листке», который выходил в это время ежедневно, бойкий автор, укрывшийся под псевдонимом «Летописец».

– Вошь ты на гребешке, а не летописец, – Гужеев скомкал газету, отбросил ее на край большого своего стола и, вздохнув, добавил: – Не могла тебя мать маленького в кадке утопить…

Сердился городской голова славного Иргита по одной простой причине – кругом был прав неизвестный ему писака, именовавший себя «Летописцем».

Внешне и впрямь все обстояло благополучно: и ярмарка открылась торжественно, без сучка и задоринки, и народу нахлынуло, как в былые времена, и в торговых рядах нет ни одного свободного места, но знал Гужеев, во много раз лучше, чем «Летописец», что общие обороты ярмарки неуклонно снижаются с каждым годом, как санки под гору катятся. А покатились они с тех пор, как провели мимо Иргита железную дорогу. Отпала надобность везти большие объемы товаров прямо на ярмарку, строить склады по берегам Быструги, да еще тревожиться, чтобы с товаром ничего не случилось, чтобы не погнил он, не промок и не протух; теперь большие воротилы с прейскурантами сюда прибывают. Сидят в пассаже, в ресторане, раскладывают эти прейскуранты, как карты игральные, и по тем прейскурантам договора заключают. А товары по чугунке до нужного места отправляют – дешево и сердито. Если дальше так пойдет, горько размышлял Гужеев, у воротил со временем и вовсе надобность отпадет на ярмарку являться – мимо будут проезжать.