Полет курицы - читать онлайн книгу. Автор: Иван Солнцев cтр.№ 87

Я внутренне желаю себе больше с ним не встречаться. Все-таки, даже после пережитых месяцев попрошайничества, Зефиров все еще вызывает у меня искреннее омерзение. Я понимаю, что так и не узнал, как его жена, но у меня есть свои соображения на этот счет. И насчет его дочери тоже.

Но в глубине души я надеюсь, что они не оправдаются.

Главное, что я понял в ходе своих трудов в метро и на улице – всегда найдутся те, кто подадут из жалости. Каждый вагон делится на неверующих, сомневающихся в себе молчаливых идиотов и идиотов конченых, считающих, что доброе дело – это подать калеке-наркоману на продолжение его жалкого существования. Но не стоит заблуждаться, что всего лишь два-три человека на сотню – это те самые недоумки. Сомнения грызут многих – это я видел в их взглядах, в их нервных телодвижениях, в их стыдливом падении взглядов в мобильники и планшеты. Да и вообще – интеллектуальное большинство общества – конченые идиоты. Абсолютное меньшинство может сказать «Нет» и не прятать взгляд. Быть вдалеке и не связываться с этим большинством – огромная честь, которую мне уж точно никогда не заслужить и от которой многие наивно отказываются в пользу служения этим людям – интеллектуальному большинству. Успех, известность, обожание публики – ничтожные факторы. Если бы у нас сейчас жили свои Моцарт, Ницше или Достоевский, их бы оценивали сквозь призму обывательских суждений, как ремесленников, которые должны приносить развлечение в массы, но не более того. Откуда у меня такие мысли, спросите вы? Запоздалый вопрос. Вы уже слишком много знаете обо мне, чтобы чему-то удивляться.

Кристина и ее проблемы

Я понемногу откладываю деньги. Черт знает, на что именно я смогу их потратить, но с небольшой суммой в аккуратно разорванной подкладке новых теплых штанов я ощущаю себя немного увереннее, чем без нее. Разумеется, незаметно прятать выходит только банкноты – мелочь на ощупь будет распознана в первый же выборочный обыск, – и когда у меня слишком много монет, и никто не решается подать несчастному инвалиду войны «полтинник» или «сотку», я, выбираясь из-под присмотра куратора, подсчитываю горсть мелочи и пытаюсь объяснить случайному прохожему, что хочу купить что-нибудь поесть, но весь день мне не хотят ничего продавать, не принимая мою мелочь. В таких случаях, если тебя выслушали, это уже успех – даже те, кто подозревают, что я профессионал, сжалятся и, не пересчитывая монеты, произведут обратный размен. Иногда могут даже просто дать полтинник. Но хуже всего с теми, кто решает, что он самый умный и покупает мне что-нибудь в «Первой полосе» из съестного. В таких случаях остается только смиренно поблагодарить моего спасителя, тихо проматериться и съесть ставший для меня безвкусным и жестким «сникерс» в очередном перерыве, незаметно от куратора.

Кстати, по весне, с первым потеплением, мне выдали новые алюминиевые костыли. Под локоть. Вроде как, со старыми я смотрелся пусть и жалко, но как-то совсем несовременно и подозрительно. Новый сезон сбора характеризуется психической нестабильностью населения и впадением его в неожиданную жалость ко мне и моим коллегам. И только лохматый, как черт, Паша в тех же сапогах все ходит по вагонам, и даже уже поет песни для пассажиров, но публика редко оказывается благодарной.

То ли из-за весеннего буйства гормонов, то ли от какой-то глубокой тоски даже по утренней эрекции, меня начало тянуть хотя бы к обычным разговорам с женщинами. И истинным успехом оказывается мое знакомство с Кристиной. Вряд ли можно себе представить что-то более своевременное. Кристина работает. В узком смысле слова. Но для меня это не делает ее менее женственной и интересной. Ну, и мой внешний вид, судя по всему, сейчас еще на той стадии ущербности, в которой от него, по крайней мере, не тошнит сразу, а потому мы иногда болтаем с Кристиной около станций зеленой ветки в начале или конце моей смены. Она сама часто ездит на метро – то по личным целям, то по работе, и меня несколько настораживает тот факт, что ее не развозят, хотя она работает не на себя. С другой стороны, тонкостей этого бизнеса я не знаю, да и не мое это дело. Мы разболтались случайно – она обратила внимание на то, как жадно я облизываю взглядом ее ножки в черных чулках с выступающими из-под мини-юбки поясками на Невском, улыбнулась и что-то мне сказала, а потом уже выяснилось, что она знает Хазана и знает, что я работаю на него. Этого хватило для того, чтобы впоследствии целый месяц находить новые темы для разговора, встречаясь два-три раза в неделю. Я сильно отвык от общения с кем-либо, кроме калек, наркоманов и алкоголиков на квартире, но Кристина и сейчас воспринимает мою неловкость, как застенчивость подростка, и это меня искренне поражает. В принципе, странно, что такой персонаж, как я, занимает ее время, которое во всех смыслах стоит денег, но я жду встречи с ней с таким волнением, что иногда к концу смены начинаю запинаться. Впрочем, когда это становится похожим на дефект речи, делу это только способствует.

Мы стоим на улице рядом с метро и болтаем после моей смены. Кристина сегодня улыбчива, хотя лопнувшая по центру верхняя губа и делает ее улыбку довольно странной. На правой щеке ее худого лица с широкими скулами – тоненький продолговатый след от ожога. На ней сейчас и вообще, чаще всего, – куртка с меховым воротником и каблуки не меньше восьми сантиметров. Она высокая – выше меня, но немного сутулится – видимо, от постоянного физического труда. Лак на ее длинных ногтях сколот после последней трудовой ночи. Она рассказывает, что до сих пор не спала со вчерашнего дня, потому что всю ночь работала на какой-то тусовке, а потом ездила на чьи-то похороны. Родственные связи ее не оставляют, несмотря на сомнительный образ жизни. Людям вполне достаточно не знать, чем ты занимаешься, чтобы продолжать тебя уважать или хотя бы принимать в свой круг.

Мы обсуждали ее работу только один раз. Удивительно, но уже тогда я ощутил некоторую ревность – наивную, глупую, но назойливую, – к ее делу.

– Ну, иногда мой босс делает «подарки» мной своим… друзьям. Я с этого получаю только чаевые, но тоже ничего, – сказала она.

– В общем, мы все люди скорее физического труда, – усмехнулся я и нервно сглотнул

– Не скажи, – хихикнула она. – По мне – так творческого. И ты, и я.

Я вспоминаю об этом сейчас, и начинает накрапывать легкий дождь, и он, весьма кстати, тушит сигарету Кристины.

– Блин, последняя, – ворчит она.

Я элегантно достаю пачку, подаю даме сигарету и столь же галантно даю ей прикурить. Когда она слегка наклоняется и затягивается, я явственно ощущаю крепкий цветочный аромат ее туалетной воды. Во мне что-то дергается, и я забываю о том, что надо было убрать зажигалку и смотрю только на лицо Кристины. Она улыбается в ответ. Мне кажется, она все прекрасно понимает, но именно это ее понимание и отсутствие отвращения к моим мыслям на ее счет меня больше всего удивляет. Мы болтаем дальше – о транспорте, о погоде, о пробках, о строительстве ЗСД – обо всем, что нас не особо-то и касается. Но на этот раз нас решают прервать.

Из-за спины Кристины я сначала слышу громкий свист, а потом вижу свистуна. Широкоплечие парни среднего роста в удивительно похожих куртках и футболках с логотипами «армани» уверенно шагают в нашу сторону. Нужно ли говорить, что мне это сразу перестало нравиться?