По волнам жизни. Том 2 - читать онлайн книгу. Автор: Всеволод Стратонов cтр.№ 95

Мне все-таки было бы бесконечно жаль вовсе отойти от этого дела, хотя бы для периода организационной работы. Поэтому я уполномочил Л. С. Берга передать о моем согласии выставить свою кандидатуру в профессора астрономии.

По первоначальному проекту в Туркестанском университете, в настоящее время переименованном, если я не ошибаюсь, советской властью в Среднеазиатский ^[156], — были намечены четыре факультета, именно: физико-математический, агрономический, технический и историко-филологический.

Организационная комиссия, однако, совершенно правильно не взяла сама на себя избрание профессоров и преподавателей, а кандидатуры профессоров провела через избрание старых ученых организаций с установившейся репутацией. Избранные таким образом профессора составляли факультеты, и они избирали затем младшие преподавательские силы, а затем и своих коллег. Первоначальное же избрание профессоров было возложено: по физико-математическому факультету — на физико-математический факультет Московского университета, по агрономическому — на Петровскую сельскохозяйственную академию, по техническому — на Петроградский технологический институт, а по историко-филологическому — на Петроградский университетский историко-филологический факультет.

Подлежащие выборы были повсюду произведены, и вскоре мы впервые собрались, в качестве совета Туркестанского университета, в помещении организационной комиссии ^[157], на Спиридоновке, в доме, кажется, № 10.

Собралось человек пятнадцать профессоров, роль же председателя совета без избрания взял на себя инженер Иван Гаврилович Александров, называвший себя и называвшийся иногда другими — ректором нового университета.

— Никто его не избирал, — объясняли мне другие участники туркестанской организационной комиссии. — Когда мы собирались выезжать и получили от местных властей значительные денежные средства, нам задали вопрос:

— А кто же будет казначеем, кому сдать деньги?

— Ну хотя бы я! — предложил никем не уполномоченный Александров. Другие застенчиво помолчали.

Получив в свои руки двести, кажется, тысяч рублей, И. Г. Александров почувствовал себя хозяином положения и сам взял на себя и председательские функции. Он нанял на Спиридоновке для комиссии и лично для себя помещение из шести или семи комнат и прежде всего занялся скупкой книг для библиотеки будущего университета. Вместе с тем перед советскими властями он стал выступать как ректор нового университета, и ему в этом поверили. Хороший специалист по ирригации — ею он и занимался в Туркестане, — Александров не был умелым председателем. Он был страшно говорлив, и из‐за этого не давал говорить другим: заседания протекали в его собственном словоизлиянии.

Закупка же им книг была правильным шагом. Книга в то время куда-то бесследно исчезала. Покупать ее можно было в единственном разрешенном советской властью книжном магазине — «Лавке писателей» ^[158]. Здесь по преимуществу Александров и приобретал книги, а отчасти и в частных библиотеках. Свое право на закупки по библиотеке он ревниво охранял.

Организация факультетов

Началась правильная работа по организации факультетов. С самого начала наиболее многочисленным был физико-математический факультет: семь профессоров. Кроме меня и Л. С. Берга, в него входили: географ А. А. Борзов, химик С. Н. Наумов, метеоролог А. А. Сперанский, ботаник К. И. Мейер, агроном Н. А. Димо. На первом же факультетском собрании избрали деканом меня, а секретарем К. И. Мейера.

И в дальнейшем пополнение физико-математического факультета шло интенсивнее других. Через короткий срок на факультете уже было около 25 человек. Между ними я вспоминаю еще математиков Л. К. Лахтина, В. А. Костицына; биолога С. И. Огнёва, химика М. И. Прозина, астронома Э. К. Эпика, математика В. М. Комаревского, механика Колосова (из Петрограда) и др. Шли в члены факультета охотно, в том числе и из Московского университета. Но у меня все время было сомнение в том, что их участие на факультете — фиктивное, только на время организации в Москве, чтобы получать параллельное жалованье, а что в Ташкент большинство из них не поедет. Так оно и оказалось.

В агрономическом факультете деканом был избран Н. А. Димо, в техническом — И. Г. Александров, впоследствии заменивший себя другим лицом, в историко-филологическом — ориенталист проф. Шмидт. Эти факультеты были относительно малочисленные, и тон всей организации задавал наш физико-математический факультет.

Мы продолжали собираться на Спиридоновке. Там происходили и заседания факультетов, и собрания совета. Становилось, однако, все более и более тесно, так как разраставшаяся библиотека занимала комнату за комнатой, а частные квартиры занимались не только самим Александровым, но предоставлялись и его сотрудникам по библиотеке. При этом И. Г. продолжал действовать в пополнении библиотеки вполне самостоятельно, не советуясь со специалистами, и вообще вел организацию университета так, как будто это было его частным и личным предприятием.

Естественно, что на этой почве стало нарастать в совете неудовольствие против Александрова, и большинство было против него. И. Г. Александрова поддерживал только проф. А. А. Борзов в качестве библиотечного деятеля по Румянцевской библиотеке, ценивший закупочные операции Александрова по библиотеке, и два-три инженера, ставленники Александрова по техническому факультету.

Привезенных из Туркестана денег не могло хватить на содержание все разраставшегося преподавательского состава университета и на начавшуюся уже закупку оборудования. Но Александрову удалось успеть заинтересовать новым университетом советскую власть, и нам стали отпускать государственные средства по Комиссариату народного просвещения.

Денежное делопроизводство, однако, все еще оставалось в руках Александрова, но правление более не находило возможным закрывать на это глаза. Была назначена поверка этого делопроизводства. По случайности в момент поверки сам Александров куда-то отлучился, и он затем жаловался, что поверку произвели в его отсутствие. Эта жалоба имела некоторые основания. Все же поверка показала весьма существенные недостатки в денежном счетоводстве и отчетности, которые правление уже само взяло на себя исправлять.

Должен в защиту Александрова сказать (хотя я сам был и в числе ревизоров, и в числе критиков), что и впоследствии денежное дело обстояло немногим лучше. Такова уж была закваска при советском режиме: где были деньги, там были обязательно хищения и злоупотребления. Это сохранилось и позже в представительстве университета в Москве, бывшем под моим управлением, и моя попытка урегулировать денежное дело привела лишь к внутренней катастрофе, вызвавшей мой уход от университета.