Тревожный мозг. Как успокоить мысли, исцелить разум и вернуть контроль над собственной жизнью - читать онлайн книгу. Автор: Джозеф А. Аннибали cтр.№ 31

Неудивительно, что так много детей с СДВГ, учитывая их потребность в новизне и стимуляции, испытывают сложности в школьной обстановке, для которой характерны скука и предсказуемость. И неудивительно, что так много взрослых испытывают сложности с выполнением рутинных рабочих задач, например, заполнением отчетов о расходах. Вообще говоря, множество обыденных, но важных задач, которые мы должны выполнять в рамках современного общества, не так уж интересны. Яркий пример – заполнение налоговой отчетности. Многие из моих взрослых пациентов с СДВГ не могут заполнить свои отчетности или тянут с их заполнением до последней минуты, потому что это ужасно неинтересное занятие. Опасная близость дедлайна, наступающего 15 апреля, дает им достаточно адреналина для того, чтобы они смогли преодолеть свою инертность и скуку. То же самое мы можем наблюдать у студентов с СДВГ, которые ждут до позднего вечера, и только тогда начинают писать курсовую или готовиться к экзаменам.

На каждого человека, испытывающего, подобно Джереми, проблемы от недостатка стимуляции, найдется человек на противоположном конце спектра уровня активации. Двадцатидвухлетняя Пенелопа и ее мать Люсинда почти что не разговаривали друг с другом, когда обратились ко мне за консультацией. Эмоционально Пенелопа пошла в своего отца-историка; она была спокойной, сдержанной и предпочитала уединение поверхностному, на ее взгляд, общению со сверстниками. Эмоциональный стиль Люсинды был совершенно противоположным. Она была умной, быстрой и острой на язык, а благодаря своей открытости и общительности сумела многого добиться в мире бизнеса. Однако те же самые черты характера не давали ей наладить контакт с Пенелопой.

Эмоциональность Люсинды и ее ощутимая назойливость отталкивали Пенелопу. Чем выше Люсинда, так сказать, задирала эмоциональную громкость, тем больше Пенелопа отдалялась, пытаясь снизить возникающую в общении с матерью чрезмерную стимуляцию. Скоро стало понятно, что Пенелопа терпеть не может разговаривать с матерью не из-за того, что Люсинда была плохим человеком, а из-за того, что ее бурная энергичность выводила девушку из равновесия. Пенелопа сказала, что ее отец, очевидно, интуитивно понимал, много или мало нужно сказать, особенно когда речь заходила о вопросах по поводу ее исследования для диссертации; а вот вопросы матери явно раздражали Пенелопу.

Более того, из-за повышенной чувствительности Пенелопа воспринимала вопросы Люсинды как неприятную стимуляцию, почти как нападки. Люсинда же, очевидно, просто не могла настроиться на одну волну с дочерью, приспособиться к ее чувствительности.

Пенелопа пыталась отдалиться от матери, чтобы снизить идущий от нее поток чрезмерной стимуляции, но отдаление приводило к тому, что Люсинда начинала ее эмоционально преследовать, и это перерастало в порочный круг. Чтобы вы не сочли историю Пенелопы очередным примером беспочвенных обвинений в сторону матерей, позвольте мне сообщить, что Пенелопа крайне болезненно реагировала, когда ее атаковал вопросами кто угодно, не только ее мать. Например, мне приходилось постоянно следить за тем, что я говорю Пенелопе, тщательнее, чем практически со всеми остальными пациентами – настолько легко она перевозбуждалась и начинала путаться в мыслях.

Те, кто, подобно Пенелопе, приходит в возбуждение от малейшего стимула, как правило, очень чувствительны; их выбивает из колеи малейшее превышение уровня стимуляции. Мы почти никогда не испытываем скуку, потому что очень часто стимуляция перевозбуждает нас, а наша система борьбы или бегства работает на полную мощность. В условиях чрезмерной стимуляции мы чувствуем себя переполненными, перевозбужденными, беспокойными, раздраженными или испуганными. Загруженный мозг как он есть.

Люди сильно отличаются по степени возбуждения, в одних и тех же ситуациях возникающего в их нервной системе. У каждого из нас есть своего рода заданная величина, определяющая, какой уровень исходящей от окружающего мира стимуляции является для нас оптимальным, так, чтобы он был для нас не слишком низким (и мы не чувствовали бы скуку, подобно Джереми) и не слишком высоким (и мы не чувствовали бы себя оглушенными, подобно Пенелопе).

Большинство из нас находится где-то между Пенелопой и экстремалом, расхаживающим по крылу летящего самолета; нам нужна умеренная стимуляция для того, чтобы достичь оптимального уровня возбуждения и чувствовать себя бодрыми, собранными и внимательными. В условиях слишком слабой стимуляции мы испытываем скуку, вялость, сонливость и равнодушие. Мы ищем какое-нибудь средство взбодриться, например кофеин. В условиях слишком сильной стимуляции мы испытываем стресс, перегрузку и ошеломление. Цель – найти золотую середину. Чтобы уровень внимания был оптимальным, наше психическое возбуждение должно быть не слишком сильным и не слишком слабым. Тогда мы будем расслабленными, а наш разум – бодрым, но не перегруженным. Нередко это соответствует состоянию потока, описанному Михаем Чиксентмихайи.

Для достижения оптимального состояния необходима достаточная, но не избыточная стимуляция, такая, при которой вас бы не переполнял адреналин и другие гормоны стресса. Тогда вы чувствуете в себе энергию, уверенность и заинтересованность, ваш разум ясен, вы способны управлять своим вниманием и концентрироваться на том, что считаете нужным. Обратите внимание, что уровень стимуляции, избыточный для одного человека, может оказаться недостаточным для другого. Цель для каждого из нас заключается в том, чтобы осознать связь между уровнем стимуляции и собственным состоянием, а затем подобрать уровень стимуляции, оптимальный для себя.

Специалист по психологии развития Джером Каган занимался изучением темперамента, то есть обусловленных биологией моделей нервного возбуждения и поведения. Исследования Кагана показали, что примерно 20 % младенцев сильно реагировали на новый, незнакомый стимул. Интересно, что впоследствии такие младенцы из группы с высокой реактивностью с наибольшей вероятностью становились тихими, серьезными и задумчивыми подростками. Большинство младенцев из группы с низкой реактивностью выросло в подростков, расслабленных и уверенных в себе.

По сути, Каган открыл, как в младенчестве предсказать, кто вырастет интровертом, а кто – экстравертом. Интроверт и экстраверт – термины, много лет назад введенные Карлом Юнгом. Считается, что интроверты – люди, склонные к саморефлексии, оторванные от жизни, чувствительные и, возможно, тонкокожие, высокоморальные, мечтатели с богатым воображением, идеалисты, вдумчивые, серьезные, спокойные, скромные и застенчивые. Любят уединение и стремятся избегать риска. Чувствительны к окружению, легко впадают в оглушенное состояние, склонны к созерцанию. Интроверты сильно реагируют на стимуляцию.

Экстраверты, как правило, личности открытые, общительные, разговорчивые, возбудимые, беззаботные, решительные и даже властные, активные, практичные, реалистичные и толстокожие. Это люди действия. Они склонны к риску и любят быть в центре внимания, даже стремятся к этому. Обычно экстраверты испытывают нехватку стимуляции – чтобы достичь «золотой середины» и оптимального уровня возбуждения, им нужна более сильная стимуляция, чем интровертам.