Каперский патент - читать онлайн книгу. Автор: Патрик О'Брайан cтр.№ 7

В библиотеке двое рассматривали модель, и адмирал Расселл произнес:

— Все, с кем я разговаривал, согласны, что действия Кабинета против вас, или, точнее, против вашего отца и его единомышленников — самое омерзительное, что случалось на флоте со времен узаконенного убийства бедняги Бинга ^[5]. Будьте уверены — мои друзья и я сделаем все, чтобы вас восстановили в списке.

Джек кивнул, и несмотря на осведомленность о том, что худшей услуги придумать нельзя — адмирал с друзьями принадлежали к оппозиции — хотел уже выразить должную признательность, но адмирал удержал его:

— Ни слова. Что я на самом деле хотел сказать — не скисайте, не прячьтесь от друзей, Обри. Те, кто не очень хорошо вас знают, сочтут это чувством вины. Да и в любом случае вы так доведете себя до меланхолии и хандры. Не сторонитесь друзей. Я лично знаю тех, кого ранил ваш отказ повидаться, и слышал о многих других.

— Мужественно с их стороны приглашать меня, но мой визит скомпрометировал бы их. А сейчас идет такое соперничество за корабли и повышения, что я не хочу создавать моим друзьям помехи в Адмиралтействе. С вами — совсем другое дело, сэр. Командовать вы не хотите, как адмирал белой эскадры, уже отказавшийся от титула, ничего не боитесь — хоть Адмиралтейства, хоть кого угодно. Но совету вашему последую до тех пор...

— О сэр, — воскликнула Полли из дверного проема — на кухне страшная суматоха. Ужин наполовину накрыли, когда пробили часы, теперь он наполовину остыл, а Эванс и миссис Пейн ругаются в коридоре.

— Господи спаси, — воскликнул адмирал, взглянув на библиотечные часы, лишенные боя. — Обри, нужно бежать как зайцы.

Ужин шел приятным чередом, и хотя суфле видело и лучшие времена, но кларет «Латуа» оказался настолько близок к совершенству, как только можно пожелать. Со следующим ударом часов Полли пожелала всем спокойной ночи, и снова исключительная грация ее реверанса, наклон ее головы вызвал в памяти Стивена живой образ Дианы, которой грациозность заменяла добродетель, хотя по своим собственным (необычайно жестким в отдельных отношениях) стандартам она обычно вела себя порядочно.

Приятно видеть, как покраснела Полли, когда Стивен открыл перед ней дверь — в ее юные годы для нее это все еще оставалось редким опытом. Когда мужчины снова расселись, адмирал Расселл вынул из кармана письмо и произнес:

— Обри, я знаю, как вы цените память о Нельсоне, так что хочу подарить вам вот это, и пусть подарок принесёт вам удачу в плавании. Он его прислал мне в третьем году, когда я с лордом Кейтом был в Зунде, а он служил на Средиземном море. Вначале я его прочитаю вслух, не столько из тщеславия, сколько потому, что он его писал, разумеется, левой рукой, и почерк сложно разобрать. После обычного вступления следует: «Вот я здесь, предвкушая развлечение от тулонских ребят, и мы только и ждем, как честно встанем борт о борт с ними.

Рискну сказать, что когда мы закончим, останется сколько-то лишних шляп. Вы славный товарищ, и как коммодор Джонстон сказал про генерала Медоуза, «Не сомневаюсь, что ваше общество будет в радость в день битвы друзьям, но чертовской проблемой для врагов». Надеюсь, дорогой Расселл, что вы всегда будете считать меня самым искренним из первых».

Он передал письмо, все еще открытое, через стол.

— Какое мужественное письмо, — воскликнул Джек, рассматривая его с неподдельным восторгом. — Не думаю, что когда-либо писалось нечто лучшее. Я правда могу его забрать, сэр? Невероятно благодарен и буду ценить его, как же я буду его ценить! Снова и снова благодарю вас, сэр, — последнее он сказал, пожимая руку адмирала железной хваткой.

— О Нельсоне могут нести что угодно, — заметил Старый Шкив, — все эти типы, у которых наготове первый камень. Но даже они признают, что формулировать мысли он умел прекрасно. Мой племянник Каннингем служил мичманом у него на «Агамемноне», и Нельсон ему как-то сказал: «Есть три вещи, молодой джентльмен, которые нужно постоянно держать в уме. Первое — всегда неукоснительно выполнять приказы, не пытаясь сформировать собственного мнения об их правильности. Второе — считать врагом всякого, кто плохо отзывается о короле. И третье — ненавидеть французов пуще дьявола».

— Восхитительно сказано, — одобрил Джек.

— Он конечно не мог иметь в виду всех французов? — спросил Стивен, любивший не-наполеоновскую Францию.

— Думаю, что всех, — ответил Шэнк.

— Думаю, что он немного увлекся, — признал Расселл. — Но он так и побеждал. И знаете ли, в целом во французах мало хорошего. Говорят, о народе можно судить по его поговоркам. Когда французы хотят описать что-то сильно грязное, то говорят «sale comme un peigne» ^[6], что дает ясное представление об их личной чистоте. Когда у них мысли заняты другими делами, то говорят «нужно выпороть других кошек» — чрезвычайно негуманно. А когда снимаются с якоря, то командуют «a-Dieu-va», то есть «с Божьей помощью», что дает представление об их моряцком мастерстве. Ничего более преступного даже в голову не идет.

Джек рассказывал адмиралу Шэнку, как Нельсон однажды попросил передать соль самым вежливым образом, а в другой раз он сказал: «Никогда не думайте о маневрах, идите прямо на них», и Стивен собирался предположить, что и среди французов могут быть хорошие люди, указав на изготовителей прекрасного кларета, когда адмирал Расселл вышел из недолгой задумчивости:

— Нет, нет. Исключения могут встречаться, но в целом пользы от них не вижу. Именно французский коммандер, из славного рода, насколько про них это уместно говорить, сыграл со мной самый грязный трюк из всех, о которых я когда-либо слышал на войне, столь же грязный, как французская гребенка.

— Расскажите об этом, пожалуйста, сэр, — попросил Джек, втайне поглаживая письмо.

— Поведаю вам вкратце, раз вы собираетесь отплывать с началом отлива, то не могу вас задерживать. Я тогда командовал «Гусаром», старым «Гусаром», в конце последней американской войны в восемьдесят третьем. «Гусар» — аккуратный маленький фрегат, способный держать круто к ветру, очень похожий на ваш «Сюрприз», но не такой хороший ходок. Нельсон же командовал «Албермалем» на той же станции, мы неплохо ладили.

Я крейсировал к северу от мыса Гаттерас на мелководье, при сильном ветре с норд-норд-веста и туманной февральской погоде, когда погнался за парусом на весте, шедшим правым галсом. Я с ним сблизился, и разглядел — хотя день был довольно туманный — что он идет под временными мачтами, а в корме виднеется несколько дыр от ядер.

Когда они подняли перевернутый английский вымпел на грот-вантах и английский флаг над французским на кормовом флагштоке, стало очевидно — это трофей одного из наших кораблей, во время захвата его повредили и призовому экипажу нужна помощь, а корабль в тяжелом положении.