Оборотная сторона медали - читать онлайн книгу. Автор: Патрик О'Брайан cтр.№ 32

— Никогда не имел чести быть ему представленным, но изучал все его выдающиеся труды — не медицинские, конечно. Я всего лишь натуралист, причём дилетант. Моя работа — парламентские законопроекты, но я слышал его доклад в Королевском научном обществе, куда был приглашён одним из коллег, и присутствовал при его выступлении в Парижском институте.

— В самом деле? — сказал Джек. Из этих слов и некоторых других оговорок попутчика он теперь понимал, что Палмер являлся одним из представителей Парламента, которые разъезжают с одного места на другое, тех, для кого и существуют картельные суда.

— О да. Как вы, конечно же, знаете, его выступление было просто блестящим — мне даже не удалось уловить всё, что он говорил, среди оваций — но впоследствии я с огромным интересом и наслаждением прочёл опубликованный доклад. Какая глубина исследования, эрудиция, что за красноречие и вспышки остроумия! Должно быть, знакомство с таким человеком — большая честь.

Они говорили о Стивене до самого Ситтингборна и продолжили беседу во время прекрасного ужина.

— Вот бы он сейчас был с нами, — сказал Джек, глядя через бокал с бургундским на огонек свечи. — Он любит хорошее вино ещё больше, чем я, а вино этого года поистине благородно.

— Значит, он обладает и этим достоинством, в  придачу ко всем остальным — как я счастлив это слышать. Мне он кажется самым восхитительным и талантливым человеком. Дорогая моя, — обратился он к румяной, как роза, хозяйской дочке, — полагаю, нам не помешала бы ещё одна бутылка.

Джек мог бы возразить, что у Стивена нет чувства времени и дисциплины, и что он способен на язвительные реплики, но вместо этого ответил:

— И как вы только что отметили, он потрясающе остроумен при случае. Довелось мне услышать от него лучшую шутку в моей жизни, выданную с полузалпа без очистки палуб и команды «Свистать всех наверх». Хотелось бы воспроизвести ее точно, иногда я в ней путаюсь — такая она тонкая, и становится не так смешно, если приходится разъяснять. Сперва я должен отметить, что на флоте у нас есть две коротких вахты всего лишь по два часа каждая. Их называют первой и последней собачьими вахтами. Вышло так, что во время блокады Тулона на борту был штатский, не понимавший нашего образа жизни, и как-то раз за обедом он поинтересовался, почему именно собачьи вахты? Мы принялись объяснять, что они сдвигают время службы так, чтобы вахтенные левого борта стояли «могильную» вахту одну ночь, а правого — в другую, но он не это имел в виду. Почему же собачьи, интересовался штатский, почему короткие вахты называются собачьими. Тут мы все застыли, не в состоянии ничего сказать, пока Мэтьюрин неожиданно не вступил в беседу: «Разве вы не видите, сэр? Они же купированные». Мы это не вкурили вначале, но потом нас озарило: купированные, понимаете?

Теперь озарило и Палмера, обычно не смешливого человека, и он разразился таким взрывом хохота, что миловидная девушка со штопором в руке заглянула внутрь в изумлении.

Они засиделись над грецкими орехами, и пару раз Палмер заговаривал в неожиданно серьезном тоне, но передумывал. Они отправились в путь, огни экипажа врезались в темноту впереди, а дождь барабанил по крыше, создавая славное ощущение замкнутой уединенности, и лишь тогда Палмер озвучил, что у него на уме:

— Я гадал, капитан Обри, вот только что задумывался над тем, как я могу выразить свою признательность. — Джек пробормотал возражения, но Палмер продолжил: — И мне кажется, что с одной стороны, денежный подарок джентльмену в вашем положении будет очевидно немыслимым, даже если это приличная сумма, а с другой стороны, сведения, которые приведут к приобретению подобной суммы, или даже и большей, могут оказаться приемлемыми.

— Добрая мысль, — улыбнулся Джек в темноте.

— Намерение у меня, безусловно, благое, — продолжил Палмер, — но должен признаться, оно зависит от наличия определенного количества денег или же от друзей, которые могут их одолжить, или от кредита у агента или банкира, что в сущности одно и то же, поскольку всякому имеющему дается и приумножится, сами знаете, и только имеющему.

— Себя я бы не отнес к имеющим, — ответил Джек, — но и к нуждающимся не причислил.

В уме он уже перебирал дни скачек, дабы угадать лошадь, которую Палмер собирался порекомендовать, и был захвачен врасплох совершенно серьезно произнесенными словами:

— Как я рискну утверждать, вы в курсе, что переговоры об окончании войны уже ведутся некоторое время. Вот почему мы с моим патроном были в Париже. Они увенчались успехом. Мир подпишут в течении нескольких дней.

— Боже мой! — воскликнул Джек.

— Это правда, — отозвался Палмер. — И разумеется, можно размышлять над бесконечным множеством вопросов. Но мой непосредственный вывод — как только новость обнародуют, государственные облигации и множество коммерческих акций невероятно подорожают, некоторые из них — раза в два.

— Боже мой! — повторился Джек.

— Если купить сейчас, — заверил Палмер, — то можно получить огромную сумму до следующего расчетного дня. Можно взять взаймы или воспользоваться кредитом или подписать вексель с полной уверенностью.

— А разве это правильно — покупать в таких обстоятельствах? — поинтересовался Джек.

— Конечно же да, мой дорогой, — рассмеялся Палмер. — Так в Сити и делаются состояния. Ничего противозаконного или аморального в этом нет. Если вы знаете, что некая лошадь точно победит на скачках, можно посчитать, что неправильно на нее ставить, ведь вы забираете деньги у других. Но когда бумаги и акции растут, и растет ваша прибыль, вы ни у кого деньги не забираете. Растет благосостояние страны или компании, и вместе с ними — ваша прибыль, никому от этого нет вреда. Конечно, такое нельзя проделывать в очень большом масштабе, из опасений обрушить рынок ссудного капитала. Вы знакомы с рынком ссудного капитала, сэр?

— Я — точно нет, — ответил Джек.

— Я близко изучал его долгие годы, и уверяю вас, что в определенных случаях он становится  нервным, иррациональным и норовистым, как безрассудная женщина, склонная к припадкам. Волнения надолго выводят его из равновесия, что плохо влияет на государственный кредит. В таких случаях правительство допускает к важной информации только малое число людей, и на каждого возлагаются надежды, что он будет действовать осмотрительно и не выйдет за рамки.

— А что могут счесть излишком?

— Свыше пятидесяти тысяч в в государственных облигациях скорее всего вызовет неодобрение. Инвестиции в коммерческие акции, конечно, могут быть широко распределены и поэтому меньше возмутят рынок, но даже в таком случае не думаю, что сделки на большие суммы будут одобрены.

— Меня вряд ли сочтут неосмотрительным, — рассмеялся Обри и затем, гораздо более серьезным тоном, продолжил: — Я невероятно признателен вам, сэр. Так случилось, что у меня есть некоторое количество призовых денег на руках, и как и большинство людей, я был бы рад видеть их рост. Могу ли я поговорить обо всем этом с Мэтьюрином?

— Ну что же до этого, — ответил Палмер, — то боюсь, так не пойдет, поскольку информация совершенно конфиденциальная. По этой же самой причине, если вы решите покупать, то не должны делать это через одного посредника, только через нескольких — скажем, через своего призового агента, банкира и пару биржевых брокеров. Рынок крайне чувствителен к внезапным покупкам во времена всеобщей вялости, а особенно к покупкам одним лицом. С другой стороны, вы можете уговорить доктора Мэтьюрина, и может быть еще одного-двух своих лучших друзей немного прикупить. Вы можете уговаривать со всем упорством, но не ссылаясь ни на чей авторитет и не предавая, конечно, мое доверие. Доктор Мэтьюрин разбирается в биржевых делах?